Талиан невольно покачнулся и шагнул вперёд. Копьё, упиравшееся одним концом в верхнюю часть щита, другим в землю, заскользило в ладони. Он молча выругался, крепче перехватил щит и стиснул зубы. Паника нахлёстывала волнами. Но Зюджес с другими ребятами из первого ряда скандировали, стуча копьями по щитам: «Уй-рра! Уй-рра!» — и Талиан держался.
— Умоляю! Пустите!
Демион метался у него за спиной, задевая то ногой, то локтем, в тщетной попытке вырваться. Это дико раздражало, заставляя Талиана нервничать сильнее. Дробный перестук копыт, усиленный эхом, нарастал, звуча уже чуть ли не у висков. Расстояние таяло на глазах.
На какое-то мгновение мир словно замер. Талиан чувствовал спиной вжавшегося в него Демиона, видел несущихся лошадей, слышал громогласное «Уйр-рр-ра!», сжимал вспотевшими ладонями копьё и щит, а потом мир внезапно ожил — и даже дышать стало поздно.
Глухой удар в щит и навалившая следом тяжесть обрушилась внезапно. Никакого тебе вытереть взмокший лоб, почесать нос или поправить натирающий ремешок у поножей. Юноши, стоявшие с Талианом в первом ряду, одновременно отступили на полшага назад. В ноздри ударил запах лошадиного тепла и пота. Оглушительно ржание лишило слуха. А затем всё закончилось так же быстро, как началось: всадники лихо увели лошадей в стороны.
Сердце Талиана стучало часто-часто, как у до смерти перепуганного зайца.
— Уй-рра! — радостно завопил Зюджес, и за ним этот клич подхватили остальные.
— Суйра, — занемевшими губами повторил за ними Талиан и улыбнулся. Если у него хватило занудства, чтобы произнести имя богини правильно, то и с остальным он как-нибудь справится.
На другом конце поля всадники развернули лошадей для следующего захода. К горлу липким комом подкатил знакомый страх, но Талиан мотнул головой и ударил копьём по щиту. Прозвучал глухой «тум».
— Уй-рра! — Тум, тум. — Уй-рра! — Тум. Тум. Тум.
Лошади вновь неслись на них, выбрасывая песок и гальку из-под копыт. Трубили рога, свистели плети. Земля дрожала под ногами, а по телу, иголками впиваясь в кожу, расползалось онемение.
Только в этот раз Талиан был чем-то большим, чем он есть. Кричал — как все, стучал и топал — как все, не боялся — как все. И звонко истерично хохотал, глядя, как мечутся испуганные лошади перед стеной щитов, а всадники тщетно пытаются их успокоить.
— На сегодня достаточно. Отряд, разой-ДИСЬ! — скомандовал сота Колбин, когда конная атака в третий раз была успешно отбита.
На землю из натруженных рук с грохотом попадали копья и щиты. Талиан устало потянулся, не спеша оборачиваться. Решил дать Демиону время, чтобы тот мог незаметно уйти.
— Здорово было, да?! — Зюджес дружески хлопнул его по плечу.
Одного взгляда в эти глаза было достаточно, чтобы зарядить азартом кого угодно. Вот, в ком жизнь била ключом.
Талиан устало улыбнулся.
— Есть немного. Я еле дышу…
— Есть немного, — беззлобно поддразнил его Зюджес, направляясь к вёдрам с водой. — Чего так скромно? Пить идёшь?
— Сейчас.
Талиан стащил с головы шлем и отряхнулся, точно пёс после купания, радуясь долгожданной свободе. Волосы уже достаточно отрасли, чтобы лохматиться и сваливаться от пота в крысиные хвосты, но на косицу пока не хватало. А так было бы удобно. И чёлку не пришлось бы каждый месяц подрезать, чтобы в глаза не лезла.
— Эй, ты скоро? Смотри! Я всё выпью!
— Ага. Только попробуй!
Засунув шлем подмышку, Талиан поспешил к другу. Зюджес уже успел облиться — мокрая туника облепила тело, а на бронзовом нагруднике остались грязевые потёки — и стоял теперь, жадно хлебая из черпака воду. Талиан заглянул в ведро и увидел, что оно опустело на добрую четверть. Он присел, зачерпнул двумя ладонями прозрачную воду и стал пить. Ух! Водичка была холодная, аж зубы сводило, колодезная, с едва уловимым металлическим привкусом.
— Хорошо-то как!
— А то! — Зюджес усмехнулся. — Тебя из черпака облить?
Талиан подставил ему голову.
— Лей.
Ледяная вода, коснувшись затылка, струями растеклась по шее, плечам и спине. Первое же дуновение ветра принесло ощущение свежести — самое то после долгой и изнурительной тренировки.
— Демиона опять вырвало, — позлорадствовал Зюджес.
Талиан обернулся. В стороне от них слуга обмахивал Демиона пучком пальмовых листьев и поил водой, пока другие выскребали с земли блевотину.