Эмили метнулась из-за Арика и схватила меня за запястье.
— Торопись. Внутрь. — Она потащила меня по последним ступенькам в библиотеку Ватикана. В нос ударил знакомый запах пыльных книг и сосны.
Дядя Филип, а затем и Пия бросились внутрь. Арик отшвырнул шар и захлопнул дверь.
Из-за двери донесся глубокий визг, а затем серия глухих ударов, как будто кто-то падал с лестницы.
Я вскинула руку, создала белый шар и ударила им по панелям. Лед пронесся через дверь и упал на стену, закрывая проем. Создав еще один, повернулась к Арику.
Довольно забавно видеть его обрамленным фресками святых и библейскими сценами, нарисованными на стенах, колоннах и арках, поскольку я была почти уверена, что он стал воплощением дьявола.
— Джиа, убери его, — сказал он, поднимая руки в знак капитуляции.
Эмили прыгнула между Ариком и мной.
— Стой. Из-за него ты выбралась.
Я посмотрела на него через ее плечо.
— Во-первых, из-за него я там оказалась. С дороги. — Рана на губе разошлась, когда я говорила, кровь сочилась на язык.
Дядя Филип, все еще тяжело дыша, подошел ко мне и положил дрожащую руку на мое предплечье.
— Убери. Это может подождать. Мы должны выбраться отсюда.
С гневом, кипящим в моих венах, я выплюнула:
— Я ненавижу тебя, — и уронила шар. Он упал на пол, лед растекся по плиткам.
Арик отвел от меня взгляд, открыл книгу врат на странице и положил ее на пол.
— Прыгай первой, — сказал он мне.
— Нет. Дядя Филип и Пия пойдут, потом я.
Я не настолько доверяла Арику, чтобы оставить их с ним. И он знал, что я чувствую то же самое, потому что это отразилось на его лице, как и синяки на моем.
Стражники колотили в дверь, пытаясь открыть ее.
После того как дядя Филип и Пия прошли через книгу, Арик прыгнул на страницу, и я полетела за ним, приземлившись с глухим стуком на пол. Каждая избитая часть моего тела кричала от боли. Переход от яркого золота Ватиканской библиотеки к высоким книжным шкафам и темному дереву в библиотеке Четема в Манчестере был похож на переход от дня к ночи.
Меня окружали знакомые лица — Лея, Яран, Демос и несколько охранников в униформе Тирманн. Я споткнулась и закричала, вспоминая каждый удар по лицу и грудной клетке, который получила.
Пия поддержала дядю Филипа. Он выглядел так же плохо, как и я.
Со стороны Леи донеслось дикое рычание, и она сердито посмотрела на Арика.
— Посмотри, что принесла нам твоя преданность.
Яран подхватил меня, когда я покачнулась на ногах.
— Эй, полегче. Я тебя держу. — Его взгляд оценивал мое состояние. Гнев вспыхнул на его лице, и он посмотрел на Арика. — Ты позволил им сделать это с ней?
— Я никогда не думал, что они это сделают…
— А что ты думал? — Яран прервал его. — Что они вежливо допросят ее?
Арик пристально смотрел на меня.
— Я только хотел защитить ее. Она вела себя безрассудно, и я думал, что она будет в безопасности на виселице. У нее не было суда. Им не позволено делать ничего, кроме…
— Пытать ее, — вмешалась Пия.
— Допрашивать ее, пока она не будет приговорена, — закончил Арик, игнорируя ее замечание.
— Ты был с нами в Асиле, — продолжал настаивать Яран. — Ты же сам видел, что там творится. Разве ты не видел, как развращается Совет Чародеев? Это было очевидно для нас с Леей, как только мы прибыли туда.
— Разве ты не знал об этом, когда меня арестовали? — добавил дядя Филип.
Арик опустил голову.
— Они дали веские основания для твоего задержания. И когда Вероник напала на Джию в Нью-Йорке, и ты был единственным, кто знал, что она там будет, я думал, что за этим стоишь ты. — Он поднял глаза на дядю Филипа. — Я думал, ты с Конемаром.
Он повернулся к Ярану.
— Что касается коррупции и неэтичных инцидентов, происходящих в Асиле, то я только что вернулся в убежище из царства фейри после того, как меня задержали в Грейхилле, а затем сразу же отправился на задание. Не было времени замечать какую-либо коррупцию.
— Я знаю тебя с детства, — сказал дядя Филип с разочарованием или печалью в глазах. — Как ты мог подумать, что я пойду против Джии?
— Мне очень жаль, — произнес Арик, глядя на него.
— Я вижу, что ты совершенно опусташен, — сказал Демос. — Почему ты помешал Джии доставить лекарство? Она стольких спасла с его помощью.
Арик снова опустил голову.
— В убежищах передавали сообщения о том, что лекарство опасно для тех, кто его принимает. Показывали изображения детей, страдающих после лечения. Меня одурачила пропаганда, но теперь я вижу, что это была ложь. Что Совет всего лишь хотел, чтобы болезнь распространилась по ковенам. Теперь мои глаза открыты, и мне действительно стыдно за свои поступки.