Либеральный журналист из Анкары:
— По их мнению, честь — у женщины между ног.
Профессор Эртюрк отмечает, что самые ярые радикалы, ратующие за наказание женщин, — необразованные мужчины в возрасте 16–20 лет.
Все начинается со сплетни. Об этом мне рассказывает курдский режиссер Мехмет Саит Алпаслан, автор фильма и пьесы о смерти Шемсе Аллак.
Сплетня возникает внезапно. Ее может породить простой взгляд или случайная улыбка, когда мимо проходит мужчина. Но иногда повод не нужен. Достаточно одному начать, а другому продолжить.
Сперва сплетня похожа на ястреба: кружит высоко над головами. С такой высоты она не причинит вреда. Иногда она улетает — значит, опасность миновала.
Но иногда она снижается. Идет к людям, питается их желчью, обидами, нищетой и завистью. Дурные люди кормят ее, пока она не наберется сил, чтобы войти в деревню.
Она входит как охотник. Жертва еще ни о чем не подозревает, но приговор уже вынесен. Сплетня, проклятие, кинжал. Убийца заточил нож.
Неважно, сколько в сплетне правды. Никому и в голову не придет проверять. Важно, что она порочит.
Сплетня гораздо важнее правды. Правда не приносит свободы. Важно только то, что говорят люди.
Мне нелегко, зная такое, гулять по Диярбакыру. Я сворачиваю в боковые улочки. Здесь у детей дырявая обувь, а их матери целыми днями сидят на крыльце и болтают. Ничего не происходит. И вдруг на горизонте возникает зеленое пятно. Оно растет, но не обретает знакомых очертаний. Поспешно подыскивается нужное слово. И находится: yabanci, иностранец.
Сначала меня окружает толпа детей. Они что-то говорят, галдят. Просят монетку, конфет, но все это скорее для смеха, чем с надеждой, что им и в самом деле что-то перепадет. Ведь наконец хоть что-то происходит. Хоть что-то приходит на смену скуке.
Их матери совсем молоденькие, им нет и двадцати. Они улыбаются. Им тоже скучно. Они бы охотно поболтали. Но в этом городе мужчина должен заговорить первым.
Надо ли мне ответить на улыбку? Хотелось бы. Я люблю такие встречи. Но именно так и рождается сплетня.
Потом кто-то обронит, что одна из женщин слишком часто или слишком широко мне улыбалась. Или смотрела на меня на пять секунд дольше, чем следовало. И неважно, насколько абсурдным будет упрек, он может стоить кому-то жизни.
Возможно, я преувеличиваю, но у меня такое чувство, что моя улыбка может убить. Я опускаю глаза и иду своей дорогой.
Сплетня кружила над головой Хатидже как ястреб. В центре каждой турецкой деревни есть маленькая чайная, где мужчины проводят целые дни. Абдулла шепнул нескольким знакомым, что жена Ахмета — шлюха.
— Не успел он уехать, как она меня позвала! Я с ней спал. И сегодня буду спать!
В деревнях, где неделями ничего не происходит, мужчины любят такие истории. В регионах, где добродетель важнее жизни, люди с особым любопытством слушают истории о грешниках.
Приятели Ахмета причмокивали с восхищением: çapkin seni, abi! Ну ты мужик, брат!
Затем они рассказали своим знакомым. А те своим.
Через несколько недель в деревне только об этом и говорили.
А ничего не подозревающей Хатидже приходилось каждую ночь баррикадировать двери, чтобы не дать Абдулле войти в ее комнату.
Нигде в мире братья так не любят своих сестер, дети родителей, а родители детей, с гордостью говорят о себе турецкие курды. Но как же тогда отцы могут убивать дочерей, а мужья жен?
Из любви.
Айтекин Сыыр, профессор психиатрии из университета в Диярбакыре, проводил на эту тему исследования. Он посетил примерно полсотни исполнителей убийств чести, отбывающих срок в тюрьме. Большинству из них предстоит просидеть за решеткой до конца жизни. Всем он задавал одни и те же вопросы.
Профессор Сыыр рассказывает:
— Убийство чести — это не преступление, совершенное в состоянии аффекта, как бывает, когда муж застает жену с другим, хватается за пистолет и стреляет. Это хорошо обдуманный поступок. Сначала собираются старейшины рода, поскольку все это происходит в клановых структурах. Обсуждают случившееся и принимают решение. Затем назначают исполнителя. Отец или муж часто не хотят соглашаться с приговором. Но со старейшинами не спорят — хуже будет. Бывало, что муж, не желающий убивать жену, погибал вместе с ней.
— Кого обычно назначают убийцей?
— Кого-то из близких родственников. Для большинства это первое убийство в жизни. Часто после содеянного они пребывают в состоянии шока.
— Что говорят?
— Что поступили правильно. Что за поругание чести семьи наказание одно — смерть. Все члены сообщества будут убеждать их в их правоте. Как защитники чести, они даже в тюремной иерархии займут высокое положение. Один из вопросов в нашей анкете звучал так: “Что бы вы сегодня сказали своей жене/сестре/дочери?” Большинство теряли самообладание. До того они говорили об убитой “эта женщина”. Теперь нужно было обращаться к ней лично. Они отвечали: “Сказал бы, что люблю ее. Что поступил так, как должен был поступить. И что знаю, что она меня понимает”.