Действительно ли эта одиннадцатилетняя правительница хранит мудрость восьмидесяти поколений монархов? Я понятия не имел. Но сейчас, в данный момент? Она была перепуганной одиннадцатилетней девочкой, которую бьют и жгут её наставники, и она знала, что пройдёт немного времени, прежде чем они сделают кое-что похуже. Её окружали слабые люди. Двойки и семёрки, которые не будут её защищать или не смогут. Сильные карты — джокеры — не собирались позволить королеве дожить до её тринадцатилетия, когда она будет вольна править так, как сочтёт нужным.
— Пора, господин Келлен. Теперь вы должны сделать выбор.
Она подстроила мой выигрыш, без вопросов. Она как будто пыталась показать мне, что я могу ей доверять. Но куда это её приведёт? Она действительно просит меня отказаться от выигрыша? Отдать мой шанс на жизнь и свободу и довериться, что она меня прикроет? Я явился сюда, чтобы прикончить эту девочку в надежде на малый шанс спасти мою шкуру. Моя жизнь уже была в её руках, но теперь королева хотела, чтобы я сознательно её ей вручил.
Я посмотрел на угол с джокерами. Они были наставниками. Если я возьму их — я встану на их сторону. Она хотела, чтобы я выбрал угол с одинокой королевой.
«Проклятие, — подумал я, потянувшись за картами в углу, — Фериус предупреждала меня, как опасно играть на что-либо, кроме собственного кошелька».
— Королева выиграла! — объявил маршал Харрекс, когда я бросил на стол все свои карты.
Среди них не было ничего стоящего, кроме одинокой королевы и ещё более одинокого изгоя клинков.
Толпа зааплодировала. Громко. Их юная королева только что выиграла первую партию в карты и победила того, кто играл в карты каждый день жизни! Аристократы так гордились собой, что могли бы обмочиться и всё равно расхаживали бы с улыбками.
Королева не стала тратить время на то, чтобы понежиться в лучах их благожелательности.
— Что ж, это было презабавно, — сказала она, поднявшись. — Я решила, что, хотя господин Келлен явно ошибся насчёт важности карт, карточная игра всё-таки прекрасный способ провести время. Сим я прошу мой единый двор одобрить его назначение моим наставником в картах.
Кое-кто из знати засмеялся, раздалось несколько одобрительных возгласов. Аррасию это не позабавило.
— Нет! Это оскорбление королевских наставников.
— Да будет вам! — закричал кто-то.
— Ваше величество, — сказал Кореш (на его словах повисли сосульки), — двор имеет право обсудить и испытать любого наставника и проголосовать, годится ли он.
Королева разыграла свой самый большой блеф за этот день. Она повернулась и осмотрела толпу с театрально-усталым выражением лица.
— Королевский наставник Кореш прав. Если собравшийся двор того пожелает, можно и вправду отложить наш обед ещё на некоторое время, чтобы обсудить сравнительные достоинства назначения господина Келлена моим наставником в картах. Или, если большинство в четыре пятых согласится, мы можем пропустить дебаты, назначить господина Келлена наставником в картах, и двор будет волен отправиться на трапезу.
Удивительно звучный хор «Да!» раздался в зале.
Аррасия начала что-то говорить, но королева её перебила.
— Магистрат Чапрек, по вашему высокоучёному мнению, «да» исходит от четырёх пятых двора?
Чапрек выступил вперёд, несчастный, но сдавшийся.
— Я бы сказал, воистину исходит, ваше величество.
— Значит, решено, — заявила королева. Её голос больше не был мягким, спокойным ветерком, который я слушал минувшие полчаса. Теперь он был сильным, резким и победным. — Сим господин Келлен назначается наставником в картах дароменского двора, со всеми правами, привилегиями и защитой, какие даёт эта должность.
Она повернулась ко мне и сказала уже тише:
— Хотя мне кажется, я бы устала от этих отметин вокруг левого глаза, господин Келлен. Если ваше служение мне и дальше будет таким же забавным, каким было сегодня, я могу пустить в ход кое-какие из моих значительных средств для поиска способов удаления этой «Чёрной Тени»… То есть, если вы сочтёте такие изменения приемлемыми.
Я попытался прочесть что-то в её глазах, но они были недвижимой спокойной водой.
«Ваше величество, вам или действительно две тысячи лет, или вы самая умная одиннадцатилетняя девочка, которую когда-либо видел мир».