— Он прав, — сказал Никита, закрывая конспект. — Мы сделали всё, что могли. Пора проявить силу воли.
Максим взглянул на часы.
— Тем более, уже надо идти, — проговорил он. — Экзамены начнутся через двадцать минут.
Дойдя до здания Университета, мы пожелали друг другу удачи и разделились. Максим поспешил на философский факультет, Алёна с Никитой — на экономический, а я — на филологический.
В фойе нужно было показать документы и получить номерок, где указывался номер аудитории для прохождения экзамена.
Поднявшись на второй этаж, я увидел большую очередь человек на четыреста, столпившуюся перед тремя аудиториями, на которых висели таблички с номерами. Пройдя немного вперёд, я увидел свой. Перед дверью стояло больше ста человек. Некоторые негромко переговаривались, другие молчали, третьи повторяли конспекты. Последних было большинство. Занимать очередь необходимость отсутствовала, так как на выданном мне в фойе талоне значился, помимо аудитории, порядковый номер. Я встал рядом с маленькой девчушкой, уставившейся в тетрадь. Она подняла голову, бросила на меня быстрый взгляд и тут же вернулась к своим записям.
Спустя несколько минут дверь открылась, и на пороге предстала женщина в строгом сером костюме, в больших круглых очках и с туго завязанным на затылке хвостом.
— Приветствую! — громко проговорила она, окидывая присутствующих взглядом. — Экзамен начинается. Заходят первые пять человек.
У каждого абитуриента, переступающего порог аудитории, она проверяла талон и лишь затем пропускала дальше.
— На подготовку даётся сорок минут, — сказала она, когда все пятеро исчезли за её спиной. — Рассчитывайте своё время. Мы тут надолго.
Так и оказалось. Тянулись часы, а очередь двигалась медленно. Я успел сходить пообедать с друзьями и вернуться. Пока ели, Алёна причитала по поводу того, что нужно было прийти раньше, чтобы не ждать так долго.
— Это стояние меня просто выматывает! — добавила она перед тем, как мы снова расстались. — Все нервы уже на пределе!
К середине дня через мою аудиторию прошло человек шестьдесят. Из них только двадцать смогли получить удовлетворительные отметки. И это вовсе не значило, что все они поступят. Когда экзамены закончатся, будут подсчитаны средние баллы, и по ним уже определят будущих студентов.
Наконец, подошла моя очередь. Отдав женщине в сером свой талон, я направился к свободному столу, за которым сидели грузный мужчина в клетчатом костюме-тройке и очках без оправы, маленькая худая женщина с волосами мышиного цвета и полная дама с пышными завитыми волосами. Экзаменаторы.
— Ваша фамилия, — проговорила худышка, придвигая листок со списком поступающих.
— Оболонский.
— Владимир? — проведя по строчкам сверху вниз ручкой, уточнила она.
— Да.
Женщина кивнула.
— Хорошо, тяните билет.
На столе рядами были разложены белые бумажные прямоугольники. Я взял тот, что был ближе.
— Позвольте, — протянула руку женщина. — Мне нужно записать номер. Двенадцатый, — добавила она спустя пару секунд и сделала пометку рядом с моей фамилией в списке. — Готовьтесь.
Выбрав свободный стол у окна, я сел и прочитал вопросы. Первый был «Поэзия конца девятнадцатого века, декаданс и Серебряный век». Скучняк, конечно. Тупо перечислить и охарактеризовать литературные направления — символизм, акмеизм, футуризм, имажинизм. Прочитать несколько стишков. Упомянуть сообщества и их манифесты. Плёвое дело. Второй вопрос звучал как «Драма А. Островского „Гроза“: образ Катерины». Тоже ничего сложного, хотя кому вообще до сих пор интересен этот нафталин? И ведь в театрах до сих под ставили пьесы этого товарища. Вздохнув, я прокрутил в голове всё, что собирался сказать экзаменаторам. Передо мной ещё было три человека, и я прикрыл глаза, чтобы подумать о своих делах.
— Господин Оболонский!
Вздрогнув, я понял, что подошла моя очередь. Пересел за стол комиссии.
— Что, ничего не знаете? — сочувственно спросила полная блондинка, беря мой билет.
— Почему? — удивился я.
— Вы ничего не написали при подготовке.
Действительно, другие абитуриенты старательно строчили на выданных листках то, что собирались говорить.
— Я и так всё помню, — ответил я.
— Неужели? — улыбнулся сидевший в центре мужчина. — Похвально. Ну, тогда начинайте. Поэзия конца девятнадцатого века.
Спустя минут десять худышка меня остановила.
— Полагаю, уже ясно, что эту тему вы хорошо знаете, — сказала она. — Согласны, коллеги?