Отразив несколько его яростных выпадов, я перешёл в атаку. Сначала мой соперник отбил три моих удара, но затем ему пришлось попятиться. В глазах Путилова мелькнуло недоумение. Он был уверен, что против его клинка устоять невозможно, однако я теснил его назад, заставляя ставить блоки. Полагаясь на магию своей сабли, парень совсем позабыл, что в бою нужно ещё и уворачиваться. Этим я и воспользовался. Уведя его клинок вниз, стремительно и коротко ударил острием под рёбра с правой стороны.
Путилов пронзительно закричал, пошатнулся, выронил оружие и, опустив глаза, уставился на вошедшую в его тело сталь.
Выдернув саблю, я сделал шаг назад.
— Стоп! — воскликнул распорядитель. — Первая кровь!
В тот же миг мой соперник закатил глаза и рухнул на землю. К нему бросился его секундант.
Распорядитель подал знак дожидавшемуся поодаль врачу клуба. Тот поспешил на помощь раненому.
Я же наклонился и подобрал саблю Путилова. Заметив это, Горихвостов встревоженно уставился на меня. Выходит, он, как минимум, был в курсе, что это за клинок.
— Полагаю, это теперь моё, — громко произнёс я.
— Ваше, — отозвался распорядитель. — Оружие проигравшего достаётся победителю. Господа, дуэль окончена. Нарушений не зафиксировано. Прошу секундантов задержаться для составления протокола.
Поскольку я не заявил о том, что сабля моего противника является артефактом, что повлекло бы не только разбирательство в Дворянском суде, но и уголовное преследование как Путилова, так и его секунданта, Горихвостов решил, что я ничего не заметил, и облегчённо выдохнул.
Обычной практикой был выкуп оружия у победителя, если оно представляло для проигравшего особую ценность, или он просто не хотел, чтобы враг имел напоминание о своём превосходстве. Так что, вероятно, Горихвостов рассчитывал приобрести Проклятый клинок у меня позже и таким образом скрыть улику.
— Вас я не задерживаю, — обратился ко мне распорядитель. — Мы справимся сами.
— Благодарю, — кивнул я. — Господа секунданты, примите мою признательность за хлопоты.
Присутствовать дольше не полагалось, так что я отправился к менеджеру, чтобы расплатиться за аренду зала и услуг распорядителя, а также врача. Считалось хорошим тоном, если это брал на себя победитель.
Приехав домой, я тщательно изучил доставшийся мне клинок. Почитал имевшиеся в семейной библиотеке книги по артефакторике. Судя по всему, в саблю подселили чью-то душу. Вернее, её часть. Говорят, в Японии часто так делали раньше, и порой делают до сих пор. Поначалу это считалось лишь верованием, но затем стало ясно, что действительно кое-какие катаны являются артефактами.
Я как раз дочитывал про это главу в разделе «Проклятые клинки», когда позвонил Никита.
— Привет. Как ты?
— Лучше всех. Что с Путиловым? Жив?
— Ага. В больницу отвезли. Реанимация. Но о нём позаботятся. Ты ж понимаешь. Если будет нужно, отец ему даже Лекаря найдёт. Богатым законы писаны, но не так, как остальным.
— Ну, ты тоже не беден, знаешь ли.
— Не настолько.
— Ладно, в какой он больнице?
— В «Георгиевской». А что? Хочешь ему корзину фруктов послать?
— Вроде того. Спасибо тебе ещё раз.
— Не за что.
Мы поболтали ещё, а затем распрощались. Я пошёл в кабинет и достал из ящика визитку, которую оставил мне во время своего визита Горихвостов на всякий случай. Раз Путилов пока без сознания, начнём с него.
Глава 27
Набрав номер, я приготовился ждать, но секундант Путилова ответил почти сразу.
— Роман Горихвостов.
— Это Владимир Оболонский. Мы можем встретиться?
— О… А в чём дело? — в голосе моего собеседника прозвучала настороженность.
— Нужно кое-что обсудить касательно дуэли. Желательно, как можно быстрее.
— Но… Я не совсем понимаю, господин Оболонский. Ведь уже всё закончилось, протоколы составлены, и…
— Поверьте, это в ваших интересах.
— Хм… Ну, хорошо. Я могу к вам подъехать в течение часа.
— Буду ждать.
Отключившись, я вернулся в библиотеку, где просидел, пока не раздался сигнал, оповещающий, что у ворот кто-то есть. Это был Горихвостов.
Я встретил его на крыльце.
— Не совсем понимаю, что вы хотите, граф, — проговорил он, поднимаясь по ступенькам. — У вас претензии к поединку?