Лидия… Лидия… Лидия…
Дима не слышал, о чем говорили генерал с женой, и очнулся только тогда, когда Крымов стукнул кулаком по столу и сказал:
– Хватит! За работу! Пошли, Дима.
Последующие три часа генерал вспоминал свою службу на Дальнем Востоке. Говорил он неторопливо, короткими рублеными фразами, которые напоминали команды. Уставал, и тогда Зинаида Константиновна звала их к чаю. Она сострадательно смотрела на Димочку, который был так не похож на ее собственных сыновей ни характером, ни выправкой. Оба они уже полковники. Старший, Васенька, служит в миротворческой миссии в Либерии, младший, Петечка, – в Центральной Азии. Центральная Азия – и все. А где именно, она не знает, хоть и подозревает, что генералу это известно, но он не говорит ей, чтобы не огорчать. В горячей точке, где ж еще! Там все точки горячие. Сердце у нее болело, и мысль крамольная иногда приходила в голову, что генерал с его связями мог бы и похлопотать за сына… Но мысль эту Зинаида Константиновна не высказывала вслух. Муж часто не спал ночью, видимо, думал о сыне. «Господи, спаси и помилуй», – повторяла, лежа без сна, Зинаида Константиновна, готовая поверить, что Бог есть, хотя никогда не была верующей. Она смотрела на Диму, который казался ей таким хрупким, таким невзрослым, что приходилось только диву даваться, как до сих пор жив он, не помер с голоду, не попал под машину.
Как-то раз она увидела Диму в городе. Ее он не заметил. Он вообще ничего не видел вокруг себя. Смотрел поверх голов, и губы его шевелились. Стихи читал, не иначе. Она хотела было остановить его и расспросить, что да как. Но потом передумала. Просто проводила взглядом. На ее глазах Дима столкнулся с двумя прохожими, один обругал его. Дима словно очнулся, лицо у него стало удивленное, и он еще с минуту смотрел вслед нервному человеку.
Странное дело, но она думала о Диме так же часто, как о собственных детях. Судьба ее сыновей зависела от политики государства, а судьба Димы – от разных бытовых мелочей, вроде газа, который он мог забыть выключить, испорченной колбасы, которую он мог съесть по рассеянности. Его могла укусить бешеная собака, да мало ли… Он даже мог выпасть из окна!
– В армию его надо бы, – отвечал генерал на озабоченность супруги. Он искренне считал армию самым лучшим лекарством от ипохондрии и затянувшегося детства.
– Да что ты такое говоришь, Володечка! – восклицала Зинаида Константиновна. – Армия не для него!
– Ты хочешь сказать, что он не для армии, – поправлял ее генерал.
Рассказ Крымова Дима записывал на диктофон, а также делал пометки в толстой тетради. Работал он автоматически и думал в это время о Лидии. Генерал, не чувствуя в нем огонька, сбивался, повторял одну и ту же фразу по нескольку раз и сердился.
Потом они обедали. Зинаида Константиновна, совсем поправившаяся, хлопотала на кухне. Когда они еще служили, редкий обед проходил без гостей – Зинаида Константиновна была хлебосольна и славилась как отменная повариха. В праздники дом был полон гостей, не то что теперь. Ей не хватало общения – шумных застолий, смеха и музыки, разговоров мужчин о политике и оживленной болтовни женщин после бокала-другого шампанского. И еще ей не хватало предпраздничной радостной суеты, пробега по магазинам с шофером мужа, каким-нибудь молоденьким солдатиком, которого она никогда не отпускала, не накормив. Дыма коромыслом на кухне ей не хватало.
– Ешь, Димочка, – приговаривала Зинаида Константиновна, подкладывая ему в тарелку жареной картошки и еще одну котлету. – Ешь!
– Спасибо, Зинаида Константиновна, – отвечал Дима. – Честное слово, я больше не могу. – Он отодвигал от себя тарелку. – Мы же недавно завтракали.
– С Новым годом, Димочка, – сказала Зинаида Константиновна, когда они вдвоем с генералом провожали его в прихожей. – Это тебе, – она сунула ему в руки полиэтиленовый пакет с едой.
– Ну, что вы, – смутился Дима. – Не нужно! Я не хочу есть.
– Съешь завтра, – настаивала Зинаида Константиновна. – Бери! Разогреешь котлетки и картошечку, вот тут «Наполеон», ты его любишь, еще салат оливье и кислая капустка, не забудь поставить в холодильник. Баночки принесешь, когда придешь в следующий раз.