— С изучения спроса, — я улыбнулся. — У меня есть кое-какие имена. Лидеры, местные авторитеты. Аккуратно влезаем в их сны, узнаём адрес барыги. Проникнем в сон к торгашу — узнаём, что покупается чаще. Топы продаж, так сказать.
— Топы? — нахмурилась девушка.
Опять неизвестное в этом мире словечко…
— Самые продаваемые позиции, — поясняю свою мысль. — В общем, идею ты поняла. У нас будет адрес и понимание того, что нужно покупателям. Зная это, мы будем изготавливать правильные клинки и сбывать через барыгу с гарантией. Без нервного напряжения.
— Кто будет этим заниматься?
— Ты, разумеется.
— С какого перепуга?
— Я не хочу светить своё лицо. У меня более масштабные планы, я о них говорил. Если однажды мной заинтересуются инквизиторы, я не хочу, чтобы какой-нибудь преступный босс имел возможность сдать меня за гарантию собственной безопасности.
— А меня сдавать можно.
— Нет, — качаю головой. — Поэтому мы будем действовать по устоявшейся, но модернизированной схеме. Влезать в сон к барыге, договариваться о точке обмена и делать заклады.
— Ты говорил, ему не выгодно нас сдавать.
— Бережёного бог бережёт. Слышала такую поговорку?
— Неа.
— Пофиг. Ты меня поняла.
Вечер мы убили на реализацию своего плана. Выяснилось, что морфисты могут работать не только в сонном, но и в бодрствующем состоянии. Логично — мне вспомнилась Зинаида Гиппиус, которая погружала в анабиоз тридцать человек, а сама непонятно что с ними вытворяла. Просто на такие фокусы тратится больше ки. Джан справедливо рассудила, что раз нет надобности проникать в альтернативные слои бессознательного, можно и ускорить процесс.
Мы с Фёдором поиграли в шахматы, посмотрели новости, а затем я отправился в тренировочную комнату.
Около десяти вечера Джан выпала из транса.
Я отрабатывал вращения и переводы камы за спиной, когда раздался стук в дверь.
— Не помешала?
Подтягиваю цепь, перехватываю массивную рукоять.
— Нет.
— Ты хоть отдыхаешь иногда?
Пожимаю плечами:
— Скоро спать пойду.
— Хм, понятно. В общем, мне удалось выйти на перекупщика. Живёт в горах, инвалид-колясочник. У него есть официальное прикрытие — пункт проката. Сдаёт шесты и макеты холодняка тем, кто решил на террасах поупражняться.
В душе всколыхнулись подозрения.
— Как его зовут?
— Хасан Кайя. Бывший военный. Все думают, что он под крышей Эфы, но это не так. Кайя связан с Тариэлом Убытком, а тот выполняет поручения Великого Дома.
Тесен мир.
Ужасно тесен, если уж говорить откровенно. И обойти Хасана никак не получится — все уличные банды Фазиса так или иначе подчиняются Тариэлу. Крепко всех подмяла Эфа, снимаю шляпу…
Что ж. Может, оно и к лучшему. Хасан — это прямая дорожка к Убытку. И к стабильному потоку заказов, как ни крути. Если действовать аккуратно, я смогу выйти через этого типа на правильных людей. Главное — лично не светиться. Грамотно разыграю карты — и Хасан даже не будет понимать, с кем имеет дело.
— Ты здесь? — голос Джан вывел меня из задумчивости.
— Да, — аккуратно сматываю цепь кусаригамы. Я теперь упражняюсь со второй версией, она мне нравится больше. — Извини, отвлёкся.
— Я с ним договорилась на заклад, — сказала морфистка. — В Японском Саду, послезавтра. Хасан пришлёт сына. Осмотр, обмен свёртков. Никаких попыток встретиться.
— Хорошо, — я кивнул.
— А что не так? — Джан внимательно наблюдала за моим лицом.
— Всё так… Просто я знаю этого Хасана.
— Откуда?
— Я тренируюсь на террасах. И беру в его конторе шесты. Ворчливый старикан. Вечно всякие байки из армейской жизни травит.
— И что? Ты же не работаешь с ним напрямую.
Вынужден согласиться.
Приняв душ, кое-как делаю домашку. Вот уж где детство… За свои неисчислимые инкарнации я прошёл через множество школ, рю, додзё. Случались и перерождения, где у меня были нулевые шансы научиться чему-нибудь. Понятное дело, никто не будет заморачиваться образованием крестьянского сына, ведь все его функции — пахать и сеять. Мне приходилось выгрызать себе место под солнцем. А знаете, что меня бесило больше всего? То, как менялись представления людей о реальности и законах природы.
История, например. Её традиционно пишут победители. А теперь представьте, что вы родились в стране, которая в вашем предыдущем воплощении считалась агрессором.
Или география. Порой целые материки на карте отсутствуют, а затем неожиданно возвращаются на положенные места.
Гораздо хуже с точными дисциплинами. Одни учёные опровергают других, чтобы лет через пятьдесят быть опровергнутыми кем-то ещё. Вы учите новые формулы и пользуетесь правилами, которые столетие назад считались неверными. В одной эпохе надо зубрить богословие и латынь, в другой — просто разбивать носы своим сверстникам.