— Что стряслось? — прозвучал из трубки вопрос. — Ты что, опять в дрезину нажрался?
— Да нет, я почти трезвый. А вот у тебя проблемы могут быть. Уже начинаются.
— У меня проблемы? — взволнованным голосом спросил Лев Данилович Бирюковский.
— Да, да, Лева, у тебя.
— Ну, и что же это за проблемы?
Услышав голос своего партнера, сумев с ним связаться, Мерзлов немного успокоился, пришел в себя и, поудобнее устроившись в кресле, вытряхнул из пачки сигарету, закурил, и сопя в трубку, принялся объясняться.
— Хороших новостей у меня для тебя, Лева, нет. А плохих сразу несколько.
— Ну, давай, давай, что ты тянешь, Мерзлов, говори! Вечно ты напустишь туману.
— Какой на хрен туман, тут такое…
— Какое такое? ФСБ на тебя наехала или налоговая инспекция прижала, что стряслось?
— Налоговая инспекция… ФСБ!.. С этими я разобрался бы, даже не ставя тебя в известность, не засоряя словами телефонную линию.
— Тогда что, жена с другим переспала?
— Пусть бы она хоть со всей Москвой переспала, мне это до задницы, ей за мной в этом вопросе не угнаться.
— Тогда что, война началась?
— Не шути так, Лева, дело серьезное.
— Так не тяни кота за хвост, говори дело.
— Каскадер объявился, — выдавил из себя Савелий Мерзлов. Ты меня слышишь, Лева, каскадер объявился.
В трубке воцарилось молчание. Затем тяжелый вздох и сопение.
— Как объявился? Мы же деньги заплатили! Я лично заплатил, чтобы он больше не шлялся по приличным людям.
— Ты заплатил, я заплатил, а он объявился, живой и здоровый.
— Ты его видел?
— Нет, не видел, но зато слышал. Слышал так же хорошо, как и тебя.
— И что ты думаешь делать? — задал довольно-таки глупый вопрос Бирюковский.
— Как это что? Исправлять ошибки надо.
— Я у тебя конкретно спрашиваю.
— Ах, конкретно. А что ты собираешься делать?
В трубке опять послышалось натужное сопение, словно бы из продырявленного баллона выходил воздух.
— Да не сопи ты, как паровоз, говори.
— А что тут скажешь?
— Ты ему много торчишь? — задал вопрос Мерзлов.
— Ну, раза в два или три больше тебя, это если без процентов.
— Тогда тебе и принимать решение. Я уже принял один раз, — Мерзлов подвинул к себе стакан, сделал один большой глоток виски и тут же закашлялся прямо в трубку.
— Хватит пить, — сказал Бирюковский, сказал так, словно бы они находились в одном помещении, будто бы он сидел напротив Мерзлова.
— Допинг, допинг, Лева, нервы сдают.
— Не волнуйся, — уже более спокойным голосом сказал Бирюковский, — с ним мы разберемся.
— Ну, ну, мы уже пробовали с ним разобраться, а он как кот помойный, ничто его не берет. Вилами его коли, кирпичом бей, а ему хоть бы что.
— Про кота это ты хорошо придумал. Люди у тебя есть?
— Какие люди? — спросил Мерзлов.
— Твои, которые как пионеры — всегда готовы.
— Конечно есть, куда же им деться, я плачу деньги, они при мне.
— Я тебе оплачу половину расходов, только пусть не ходит.
— Не понял, — сказал Мерзлов.
Хотя все он прекрасно понял. Подобная мысль, подобное решение проблемы было и у него в уме, но он до поры до времени боялся произнести эти слова. А вот Лев Бирюковский не испугался и произнес.
— Да, да, Савелий, нет человека и нет проблемы.
— Это ты хорошо говоришь. И вообще, хорошо тебе говорить.
— Да не очень, ведь сразу же после тебя он ко мне придет.
— Конечно, придет, Лева, и тогда мало тебе не покажется. А если ему еще кто-нибудь шепнет о том, как ты ему удружил и какие услуги оказал…
— Хватит, хватит, — быстро заговорил в трубку Бирюковский, — ты еще вспомни, что сто лет назад было.
— Причем тут сто лет, я говорю о недавнем прошлом, о твоем, моем, его…
— Хватит, ударился в воспоминания. Если ты разберешься с ним, то после, считай, что ты мне, Мерзлов, ничего не должен.
— Маловато будет, маловато, — сказал Савелий в трубку, сказал нагло и громко.
— Что? Маловато? Да я тебя, Мерзлов…
— Ладно, Лева, успокойся, не гони волну. Мы же с тобой партнеры, так сказать.
— Партнеры, партнеры, — пробурчал Бирюковский и выругался прямо в трубку.
— Вот видишь, значит, правду я говорю. В общем, ты меня понял.
— Да, понял, понял, чего же здесь не понять.
— Тогда сразу же позвонишь, мой номер ты знаешь.
— Хорошо, позвоню.
— А расписочку ты порвешь.
— Порву, порву прямо на глазах, не сомневайся.
— А я и не сомневаюсь.