— Я не знаю, — устало сказал Вася.
Куроедов глубоко вздохнул, чтобы продышаться: предстояло вновь возвращаться в морг.
— Пошли обратно. Будем проводить следственный эксперимент.
— Пошли, не напугаете.
— Сколько у вас сейчас на сохранении усопших?
— Жмуриков?
— В каждой профессии свой цинизм, — проворчал Куроедов.
— А как у вас называют нераскрытое убийство, — парировал патологоанатом, — висяк или глухарь?
— Глухой висяк… Так сколько же у вас на сохранении тел усопших? Или вы их не считаете?
— Считаем. Четырнадцать… Нет, тринадцать.
— С исчезнувшим или без него?
— И с исчезнувшим, и без него. Не путайте меня. С этим последним была организована запланированная неразбериха: трупы ведь, так сказать, местами поменялись… Этот, который был Зайцев, у окна лежал… Теперь эта бомжатина лежит…
— Они что, у вас сами поменялись местами, а потом и — бирками?
— Навряд ли…
— Сколько вы отсутствовали?
— Да минуты две-три… звонил главврачу, как сказал уже. А у него как раз обход был. Он сказал, что сможет минут через пятнадцать прийти, не раньше. И вот в это время, да, точно! — Василий хлопнул себя по лбу. — Это ведь зам главного санитара и сделал! Он подменил мертвецов, сволочь…
— Потрясающая догадка! — иронично заметил Куроедов. — Вас можно смело ставить начальником уголовного розыска… Как выглядел этот зам. главсанитара?
— Невысокий, с бородкой и усами, волосы черные, густые, нос с горбинкой.
— Еще какие приметы запомнили? Цвет глаз…
— Нет, не запомнил. Неприятно смотреть на него было… А еще на руке был маленький круглый шрам, типа от кислоты.
— На какой руке?
— Кажется, на правой.
— Никуда не отлучайтесь. Будем проводить следственный эксперимент. По-взрослому.
— Это как?
— Будем выяснить, кто в помещении морга совершил преступное деяние в особо циничной форме. Двое усопших, естественно, отпадают. Остаетесь вы и этот ваш мифический зам. главсанитара…
Куроедов встал, подошел к Алле Сергеевне, все это время неподвижно сидящей на табуретке с устремленным в окно взором.
— Алла Сергеевна, вот заключение судмедэксперта. — Он протянул документ, — о наличии в органах пищеварения вещества из группы цианидов.
Неожиданно Алла, схватив бумагу, швырнула ее на пол.
— Все вы здесь — негодяи! Устроили при мне этот спектакль! Уже ничего не стыдитесь. Побойтесь Бога! Как вы можете? Этот бомж порядочней всех вас!
Не говоря больше ни слова, она вышла из здания морга, хлопнув дверью. В следующую минуту послышался звук отъезжающего автомобиля.
«ПОРЯДОЧНОГО» ПОКА НЕ КРЕМИРОВАТЬ
Судьба слепа, но разит без единого промаха.
Влодзимеш Счисловский
Куроедов глубоко вздохнул.
— Так, гражданин Малосольный, «порядочного»… пока не кремировать. До особого распоряжения.
— Ну, дела… — Василий покачал головой. — Теперь хоть самому — в топку.
— Всему свое время…
— Что-то меня знобит… — вздохнул патологоанатом. — Не хотите ли спиртику для согреву? Не беспокойтесь, не «секонд-хенд», для постояльцев у нас — формалин.
Малосольный достал пластиковую бутыль, выжидательно глянул на Куроедова.
— Давай… по махонькой, — махнул рукой следователь.
А в это время Баздырев и Ребров пытались кардинально скорректировать последний путь, в который отправился покойник Зайцев. Их «жигуленок» несся по улицам, подпрыгивая на ухабах. Баздырев безуспешно набирал номер телефона крематория.
— Чертов крематорий. Все время занято! Не думал, что с утра столько желающих. Сергей, давай пока звони нашему дежурному, пусть в Пеньковский поселковый отдел звонит, чтобы нашего мертвеца перехватили, не сжигали.
Ребров кивнул. В трубке зазвучал служебный голос:
— Дежурный по ОВД «Стригунино» Макаров.
— Коля, привет! Это Ребров, — затараторил Сергей. — Слушай, дело государственной важности! Позвони в Пеньковский отдел, скажи, пусть срочно в крематорий дуют. Там покойника Зайцева…
— Да не Зайцева, — поправил Баздырев. — Гриша он, как на бирке написано…
— Да, это самое, этого Гришу чтоб в печь не совали…
— Вы там чего, с бодуна? — отреагировал Макаров.
— Блин, да не с бодуна, Коля. С морга…
— Звони сам, мне крематорий не подчиняется, — раздраженно ответил дежурный и положил трубку.
— Черт бы побрал этого Макарова! — отреагировал Баздырев. — Недаром его прозвали «человек-ПМ»! Позвоню-ка сам пеньковским операм! — Он открыл блокнот, нашел номер, набрал: — Саня, Кривопустенко, это ты? Баздырев… Послушай меня внимательно. Срочно езжай в крематорий!