Охранники не спускали с него глаз. Они, как цепные псы, готовы были броситься по первой команде.
— Это его приказ. Завтра, в их праздник, — безапелляционно заявил Ной. — После этого мы будем ждать тебя в этом овраге ближе к городу. Моисей готовит тебе повышение, — закончил он любезно.
— Я рад… Ну что, я пошел?
— Иди. Смерть упырям! — провозгласил Ной.
И они разошлись. «Да, удавка накинута, — подумал Виктор. — Осталось только вышибить из-под ног подставку».
Дорога подходила к широкому проему на месте утраченных ворот бывшего монастыря. Виктор вошел в него как раз в тот момент, когда на колокольне начался праздничный трезвон. Раньше внутри монастыря было несколько церквей, которые совершенно теперь потеряли свой облик, потому что не раз перестраивались под хозяйственные нужды. Восстановить смогли лишь главный собор, там и проходила служба. Вернее, служба уже заканчивалась, потому что на паперть из собора выходили верующие.
И первой, кого увидел Виктор, была та самая дворничиха.
— Бабушка! — кинулся он к ней, чуть с ног не сбил.
— Вить, ты?
— Я, я! — Он обнял старушку за плечи.
— Вить, веришь… Всю службу меня как звал кто из храма. Я грешным делом подумала, что утюг не выключила, — сорвалась пораньше. А это ты звал меня. Ты… — прижалась она к нему.
— Я все хотел вас найти…
— Ну вот, ну вот, родненький. На вот яблочко — святили сегодня. — Старушка достала из узелка румяное яблоко и протянула Виктору. — А мы уж за тебя горюем, горюем… Батюшка наш, отец Вадим, за тебя самолично молится — говорит, в беде он. Родненький ты мой!
— В опасности ваш отец Вадим, бабушка, — убить его хотят. Пошли к нему, — торопил Виктор. — Надо что-то делать немедленно!
— Ой, страсти какие! — испугалась старушка и потащила его за собой внутрь. — Вот как на него бес-то ополчился, да еще в праздник. Стой, сейчас из алтаря выйдет. Он тебя, голубчик, знает…
— Как знает, откуда? — удивился Виктор.
— Как, как! Очень просто. Ты в этом живешь… в Сосновске?
— Да.
— И крестный у тебя — Александр?..
— Да, Александр Борисович, — обалдело посмотрел на старушку Виктор. — Да как же это? Это он в милиции узнал?
— Какой там милиции! — махнула рукой старушка, потом сделала жест, чтобы Виктор наклонился, и шепотом сказала на ухо: — Прозорливец он у нас — понял? Господь ему, по его строгой жизни, дар такой отмерил — понял? Только ты не распространяйся… Он про тебя только мне рассказал. Ну что, правда?
— Вроде сходится… Так это отец Вадим?.. — вдруг осенило Виктора. — Отец Вадим?
— Ну! Что ж тут такого… Отец Вадим, — подтвердила старушка.
— Он еще весной сказал моему крестному… Александру Борисовичу, что я сам к нему приду! Неужели он? Вот я и пришел…
— Ну, — подтвердила старушка. — А вон он сам. Говори ему все без утайки — понял? Он все равно тебя насквозь видит, — припугнула она. — Батюшка, задержись около нас!
— Погоди, Матвеевна. — Священник прошествовал мимо к штукатурам, которые ждали на лесах благословения на дальнейшую работу.
— Василий, слезайте! — крикнул вверх отец Вадим. — Я же говорил, что в праздник работать не будем!
— Да че там, отец Вадим, поработаем… — высунулся лохматый бригадир. — И ребята сегодня трезвые — поработаем!
— Слезай, сегодня всю ночь молиться будем, — сказал отец Вадим.
Тем временем Виктор разглядел его: высокий, полный, с бородой и хорошим цветом лица — как у младенца. Лет ему было за пятьдесят, а глаза молодые и светящиеся. Лицо было строгое, а глаза смеялись. «Как так?» — удивился Виктор. И рабочие послушно стали слезать с лесов.
— Ну что, Матвеевна, нашлась пропажа? — Отец Вадим кивнул на Виктора.
— Все по твоему слову, батюшка! Вот это и есть Витюша…
— Хорош! — одобрил отец Вадим. — Орел!
Батюшка перекрестил Виктора и кивнул в сторону двери.
Они вышли из храма.
— Отец Вадим, простите, но вас хотят убить! — еле выговорил Виктор.
— Кто это меня без воли Божьей убить собирается? — остановился он.
— Пойдемте куда-нибудь, я вам все расскажу! Это очень серьезно. У меня и вещественные доказательства есть!
Они вошли в двухэтажное здание: в нем тоже была разруха, но одна комната оказалась оборудованной.
— Вот мое обиталище, — вошел, перекрестившись на образа, батюшка. — Марья Филипповна, чайку бы нам с сухариками!
На его призыв из соседней комнатки вышла пожилая женщина.
— Самовар готов, батюшка, — поклонилась она.
— Спаси, Господи! — поблагодарил батюшка. Потом он снял висевший на стене нательный крестик и надел на Виктора. — Вот теперь ты христианин.