— Водки! — отрезал Виктор.
Он не шевелился, боясь, что любое движение выдаст его душевное состояние. Подобного он не ожидал даже от Кротова. В душе Виктора как будто образовалась черная дыра, которая мгновенно поглотила все силы, чувства, эмоции, сделав душу мертвой и пустой.
Одно чувство все-таки осталось — омерзение… вместе с единственным желанием — раздавить гадину раз и навсегда, чтобы не плодила она гаденышей, которые в скором времени расползутся по всему свету и избавиться от них будет уже невозможно. Виктор балансировал на грани срыва: еще чуть-чуть — и он бросился бы на Кротова и задушил его.
— Вот, настоящая «Смирновская», — предложил Кротов. — И балычок свеженький. Рыба, как известно, не бывает второй свежести, — шутил он. — Всем хочется хорошо жить, но без усилий — ничем не жертвуя и только наслаждаясь. Наслаждение — это праздник, все остальное время — будни и работа. Не так ли? — окончил тост Кротов. — Ну что, будем здоровы и работящи? — провозгласил он, потянувшись чокнуться с Виктором.
— Будем, — задел край его бокала Виктор. — Дай нам Бог!
Кротов с удовольствием выпил, крякнул, закусил балычком и икоркой, налил по второй. Виктор следил лишь за тем, чтобы и себе и ему — из одной бутылки и ничего не подсыпал бы, как водилось за ним прежде. Они выпили и по второй, и по третьей, но у Виктора — ни в одном глазу, точно воду пил, хотя жидкость обжигала и дух захватывала.
— Хочешь пообщаться с Вероникой? — вдруг спросил Кротов.
— Она здесь?
— Здесь ли, там ли — какая разница. Скажи — и она придет к тебе.
— Нет, не хочу. Она сделала свой выбор — зачем же смущать ее? — как можно более жестким голосом сказал Виктор; сам же внутренне обливался слезами.
— Ну что ж, ты правильно рассудил. Как всегда, правильно — это бесценное твое качество! Ну, еще по одной?
— Нет, что-то не идет. Слишком много информации получил — перевариваю, — притворяясь смущенным, ответил Виктор. — Может, приступим к делу?
— Ты пока еще не готов к нему. Да и о самом деле не знаешь!
— Я имел в виду… когда же мы поговорим о причинах срыва?..
— Потерпи еще немного, сынок, — улыбнулся Кротов. — Я хочу рассказать, блудный ты наш сынок, что церковь простила тебя за твое чистосердечное раскаяние и приняла снова в свое лоно. В знак примирения мы поручаем тебе ответственный участок работы. Ты становишься главным организатором, покровителем, генералом, так сказать, перспективной идеи с условным названием «Эликсир». Можем присвоить тебе звание магистра или министра, но главное, что вместе со званием ты получишь полномочия, власть, силу министра.
— Но… Спасибо, конечно, за доверие. Я человек ответственный, должен знать свои обязанности. — Виктор совсем осмелел. — Вы же знаете: я слов на ветер не бросаю.
— Да, сынок… Разреши мне тебя так называть. Хоть ты и остаешься победителем, но сынок — как-то роднее… А что касается дела, то ты его уже почти освоил. Ты прекрасно ладишь с женщинами, ты понимаешь их, сочувствуешь, нравишься им, в конце концов. Твое министерство будет поставлять компоненты для нашего омолаживающего эликсира. Если работа пойдет успешно, то, думаю, в начале третьего тысячелетия мы выйдем на промышленное производство препарата для омоложения…
«Ценой жизни неродившихся малюток», — докончил в уме Виктор фразу Кротова.
— Да, я согласен, — сказал Виктор. — Это действительно очень перспективное дело. Наша страна стоит на первом месте по числу абортов, и убедить женщину чуть подождать с этим не составит труда.
— Я восхищен! Я восхищен тобой, сынок! Как только я увидел тебя, я понял, что у тебя — большое будущее. Я уверен, что ты станешь политиком международного класса! В тебе, сынок, — наша надежда!
«Все вранье! — подумал Виктор. — Он никогда не бывает искренним. Ложь, одна ложь! Ложь стала его натурой».
V
В тот раз Виктор все-таки напился. Это был единственный способ избавиться от гнетущего напряжения. Избавляться от напряжения было трудно, потому что по мере избавления развязывался язык. Виктор понял, что весь этот пир тоже был неспроста. Кротов ждал, что он проболтается. И тогда — конец.