— Драко, ты уже поздравил Грейнджер? — ворвался в его сознание шепот Паркинсон. Подруга была далеко не глупой, поэтому старалась подобные вещи говорить как можно тише, обязательно перед этим удостоверившись об отсутствии лишних ушей. Малфой пришел в себя и зло посмотрел в ее сторону. Как раз в этот момент Гермиона выбежала из Большого зала. Драко этого не заметил.
— Нет, не было времени.
— Ну ладно, как хочешь. И еще, мой тебе совет: не стоит так открыто на нее пялиться, может кто-нибудь заметить, — Драко встрепенулся и посмотрел по сторонам. Стол почти опустел, ужин подходил к концу, и студенты спешили оказаться в своих гостиных.
— Я пойду отдыхать, — тихо ответил парень и поднялся уже на ноги, когда почувствовал на своем запястье руку подруги.
— Есть новости касательно твоего задания? — Паркинсон говорила настолько тихо, что пришлось прислушаться.
— Нет никаких новостей. Я пошел, — высвободив руку из хватки девушки, Драко ушел.
Пройдя несколько поворотов и лестниц, парень услышал тихий, едва слышимый всхлип. Он резко остановился и повернулся вокруг своей оси в поисках того, кто мог издать подобный шум. Острый слух уловил еще один всхлип слева в нише, и парень устремился туда. Поравнявшись с чьим-то убежищем, Малфой заглянул внутрь и почти обомлел: в нише плакала Грейнджер. Сердце парня как-то неприятно сжалось, и ему до жути захотелось узнать, что же случилось с девушкой в день ее рождения. Он присел на корточки около Гермионы и осторожно коснулся ее руки. Грейнджер резко подняла голову и посмотрела на него. Опухшие глаза и красные пятна на щеках отнюдь не придавали девушке очарования, но Драко зачаровано на нее смотрел.
— Что тебе надо, Малфой? — на удивление твердо произнесла девушка, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
— Тебя кто-то обидел?
— Не твое дело, — Гермиона даже не заметила, что парень разговаривает с ней вполне дружелюбным тоном, не стараясь даже обидеть ее.
— Как знаешь, — пожал плечами Драко и поднялся на ноги. Он уже собрался уходить, когда вспомнил что-то важное и снова присел около девушки. — С днем рождения, Грейнджер!
Это было сказано так правильно, и девушка уставилась на него удивленным взглядом, явно переваривая услышанное. Малфой же больше ничего не собирался говорить и тут же удалился. Его шаги были громкими, и он даже не услышал, как девушка проговорила: «Спасибо».
С того дня и началось его личное безумие. Он ловил каждую улыбку девушки, адресованную не ему. Сверлил ее взглядом на уроках, во время приемов пищи, она даже снилась. С каждым днем парень все глубже и глубже погружался в трясину непонятного и ранее неизвестного чувства, и это помогало ему жить, удерживало на плаву.
Выполнять задания Темного Лорда было до жути страшно, парень стал дерганным, резким, огрызался на любую не понравившуюся ему фразу, но стоило только посмотреть в сторону Гермионы Грейнджер, как все раздражение и злоба сходили на нет. Пару раз появлялись мысли написать девушке письмо, но Драко почти сразу же отметал всё подобное, не хотел выглядеть типичным влюбленным придурком, ведь одного только взгляда Грейнджер хватало, чтобы понять, что она не испытывает к нему и толики того, что испытывал он.
Когда пришло время передать Дамблдору чертово проклятое ожерелье, Драко увидел в Трёх метлах небезызвестную троицу, сердце парня ушло в пятки. Он безумно боялся, что гребаный артефакт принесет вред кому-то кроме директора, против которого парень, кстати, ничего не имел.
К вечеру вся школа знала, что одна из студенток Хогвартса попала в Больничное крыло с явными признаками проклятья. Драко тогда молился, чтобы это не была Грейнджер. К его счастью, и несчастью потерпевшей, ней оказалась Кэти Белл.
Далее через некоторое время необходимо было передать отравленную медовуху профессору Слизнорту. И снова неудача: попробовал эту медовуху Рон Уизли и сразу же загремел в Больничное крыло. Драко снова молился, чтобы это не была Грейнджер, а когда узнал, кто именно отравился, даже порадовался немного, ведь любви к рыжему семейству он естественно не питал, разве что относился с небольшим уважением к близнецам, которые казались ему не такими отвратительными, но об этом он не решился бы рассказать даже Пэнси.
Каждый день он наблюдал, как Грейнджер ревниво смотрит в сторону Уизли и Лаванды Браун, обжимавшихся у всех на виду. При виде ее затравленного взгляда, сердце Драко болезненно сжималось. Как же он хотел ударить этого чертова Уизли, который не замечает такую девушку как Грейнджер. И когда он успел так к ней привязаться? Когда успел… влюбиться? Он не мог сказать, единственное, что тогда мог припомнить, так это ее глаза тогда в день рождения.
А дальше события завертелись как снежный ком. Слишком много всего нужно было сделать, слишком многим он был обязан. Когда Пожиратели Смерти совершили нападение на школу, Драко больше всего на свете хотел оказаться по ту сторону, рядом с ней. Слава Мерлину, она тогда не пострадала.
Последний год обучения вообще проходил как в каком-то бреду. Единственной радостью была новость, что директором теперь будет профессор Снейп. Грейнджер, Поттер и Уизли не вернулись в школу. Драко готов был рвать и метать от безысходности. Он не знал, где она, что с ней, жива ли. То, что она в бегах вместе с Поттером было неоспоримо. Драко переживал, искал любые способы узнать о ней хотя бы что-нибудь, хотя бы удостовериться, что она жива. Тогда он и рассказал обо всем Пэнси, ведь от постоянных переживаний боялся просто сойти с ума.
— Драко, объясни, что с тобой происходит, — Паркинсон опустилась на стул около него в библиотеке, где парень отчаянно пытался написать эссе по Зельеварению.
— Ничего со мной не происходит, пытаюсь учиться, — произнес Малфой, не отрываясь от очередного фолианта.
— Да ладно? — девушка выхватила перо из рук друга. — Что случилось?
— Ничего, — Малфой по-прежнему не реагировал на вопросы подруги.
— Драко, — Пэнси взяла его за руку. — Расскажи, что тебя тревожит.
Тяжело вздохнув, Малфой посмотрел на девушку.
— Я ее, кажется, люблю.
— Кого? — Пэнси и так прекрасно знала, о ком он говорил. Она уже давно догадывалась, что парень что-то испытывает к Грейнджер.
— Грейнджер, — на выдохе произнес Драко и, выхватив книгу обратно, погрузился в чтение.
— И это всё, что ты можешь мне сказать? — кажется, Паркинсон начинала выходить из себя.
— Да.
— Как знаешь, Драко, — и Пэнси удалилась.
Время бежало слишком быстро, и пасхальные каникулы наступили неожиданно. Все студенты были распущены по домам, и Драко, естественно, тоже отправился в поместье. Он тогда и подумать не мог, что скоро увидит девушку в своем доме. В тот день их привели егеря. Как только Драко увидел Поттера, он был готов наброситься на него и просто избить до потери сознания за то, что тот подверг Гермиону таким испытаниям, такой опасности, но стоило ему повернуться, как он увидел её. Девушка была напугана, очень напугана, и Драко готов был поспорить, что волновалась она больше всего за Поттера, чем за себя. Драко хотел помочь. Ей. Но не мог. Когда безумная Беллатриса пытала эту ни в чем неповинную девушку, Малфой изо всех сил старался держать себя в руках, за что потом по ночам кусал локти. Он ничего не мог сделать, хотя, кого он обманывал? Он просто боялся. Опять же не за себя, а за свою семью, и, естественно, за неё.