– О, боже, боже, неужели Гане суждено погибнуть?!
– Простите, но я еще раз советую вам бросить это дело! Поверьте, вы ошибаетесь! Я не допускаю возможности, чтобы человек, совершивший столько злодеяний, как Макарка-душегуб, мог бы очутиться зятем Петухова! Это совсем нечто сказочное!
– А я клянусь вам своею головою, он Макарка-душегуб или вообще какой-нибудь злодей, разбойник, каторжник! Только душегуб мог так извести жену в семь месяцев – и какую жену: кроткую, тихую, нежную.
– Посмотрим. Возвращение чиновника не за горами. А пока пишите заявление.
Один из помощников увел Степанова в канцелярию. Густерин провел рукой по лбу:
– Неужели это, в самом деле, возможно? Неужели я гулял на балу с Макаркой-душегубом?! Нет, положительно невозможно! Как ни ловок и ни бесстрашен Макарка, но до такой наглости ему не дойти!
– Ваше превосходительство, из дела Коркина видно, что в Саратове теперь производится следствие по убийству Макаркой Онуфрия Смулева, – заметил помощник, – не найдете ли полезным командировать туда чиновника?
– Пожалуй… Макарка, хоть он и не зять Петухова, но во всяком случае наш злодей и нужен нам по делу Смирновых и Алёнки. В самом деле, распорядитесь. Кто у нас свободен?
– Петров не занят.
– Хорошо, так пошлите Петрова. Пусть немедленно едет. Это не повредит делу. Может быть, там мы настоящего Макарку и схватим.
Степанов возвратился с написанным заявлением. Густерин внимательно прочел и произнес:
– Хорошо. Больше вы ничего не имеете мне сообщить?
– Я поступаю опять на службу к Петухову.
– Прекрасно. Во всяком случае, вы не забывайте сообщать мне, если что-нибудь откроете новенькое. Только об одном прошу: не окрашивайте все так мрачно. Старайтесь смотреть беспристрастно. Отрешитесь от мысли, что Куликов – Макарка, и вы увидите все иначе. Уверяю вас!
Степанов горько усмехнулся.
– Ах, ваше превосходительство, если бы вы видели Ганю, видели, что сделал с ней злодей в семь месяцев, вы не сомневались бы…
– Посмотрим, посмотрим…
14
Исчезновение Игнатия
Осиротело Горячее поле. Наступившая весна не застала здесь главных обитателей и коноводов.
Одни ему изменили, другие погибли в бою… с правосудием… Затерялась тропинка к хижине Тумбы. Настенька с Тумбачонком заявила желание следовать за своим возлюбленным. Жить одной на Горячем поле не имело для нее смысла. Рябчик ушел уже в кандалах на Сахалин. Несколько бродяг попалось в обходах или задержано в окрестных кабаках, так что население Горячего поля поредело. Правда, в разных кустах и дебрях этого поля осталось еще много народа, но все это разбросанные, разъединенные элементы, не имеющие характера дружины, банды или шайки, подобно существовавшей при Гусе и Тумбе. Беспаспортные, голодные оборванцы, пропойцы, дошедшие до опорок, и мелкие воры составляли теперь главный элемент населения Горячего поля.
Больше всего с весны появилось на Горячем поле «безместных». Так зовут здесь прислугу, потерявшую места: лакеи, дворники, кухарки, горничные, приказчики… Все это спившийся, опустившийся люд, отвыкший от работы, труда и ищущий разврата, тунеядства. И сколько же их?! Не только просторы Горячего поля, но и наружная площадь, примыкающая к скотопрогонному двору, переполнена этим сбродом столичного омута. Есть молодые и старые, новички и бывалые; есть художники своего дела, артисты по профессии, но попадаются и сошедшие невольно с колеи, только что окунувшиеся в омут…
Едва солнышко садится, как со всех сторон тянутся к Горячему полю группы безместных. Женщины в больших байковых платках, мужчины в картузах, пиджаках, опорках. Многие держатся попарно, но большинство кучками в пять-десять человек. Все их имущество на себе и при себе. Ни у кого ни узелка, ни подушки. У некоторых нет даже белья на теле. На Горячее поле они перекочевывают как на дачу, из зловонных трущоб городских лавр. Безместные считаются тысячами, и добрая половина их состоит в этом звании годами.
Все лужайки поля оживляются с 8–9 часов вечера, когда безместные собираются «по трудам» с некоторой добычей. Кто поденно стирал, кто работал на барках, в огородах, а кто просто «стрелял» на паперти. У каждой группы есть полуштоф или сороковка в кармане, есть колода засаленных карт. Они разваливаются на траве, под кустиками, и с 9-10 часов начинается оргия, иногда на всю ночь. Группы с восходом солнца тут же засыпают.