Ганя успела предупредить Степанова о неожиданной развязке, но он недоверчиво покачал головой.
– Врет он, что-нибудь не так! Верно, пронюхал о розысках и хочет бежать.
Увидев смиренную фигуру злодея, он тоже удивился, как и Петухов.
– Неужели, в самом деле, злодей хочет пародировать разбойника на кресте?! Или притворяется? Скорее всего, притворяется, комедию играет.
Степанов сухо ответил:
– Я ничего против вас не имею.
Обед начался молча. Никто не расположен был поддерживать беседу, и каждый имел сокровенные мысли, с которыми не хотел делиться. Ели плохо, ни у кого не было аппетита. Степанов хотел что-то рассказать о новом заказе кож для провиантского ведомства, но Петухов перебил его.
– После!
Ему теперь было не до кож. Унесли жаркое, и вместе с киселем кухарка принесла Тимофею Тимофеевичу обычную бутылку квасу. Куликов вперил взгляд в бутылку, и руки его задрожали. Он увидел на горлышке красную нитку.
«Она, – пронеслось у него в голове, – молодец, исполнил поручение!»
И он еще ниже наклонил голову над тарелкой, сделал еще умильнее гримасу. Старик всегда сам раскупоривал бутылку; он пил клюквенный квас один, и потому бутылку ставили к его прибору. Куликов, затаив дыхание, не спускал с него глаз.
Он волновался, как никогда еще в жизни! Его адский план сейчас должен осуществиться. Вот старик протянул руку и взял бутылку за горлышко. Красная нитка попала ему в руку. Куликов вздрогнул.
– Это что за нитка? – Старик небрежно оборвал ее и бросил. Не торопясь, он взял штопор.
Пробка хлопнула. Квас без пены.
– Что это, плохо закупоренная бутылка?
«А вдруг велит переменить, – испугался Куликов, – опять я рискнул, оторвал себе отступление!»
Но старик не велел подать другую бутылку и налил стакан. Решительная минута. Наполнив стакан, старик залпом его выпил. Раздался глубокий вздох Куликова. У него гора свалилась с плеч! Все кончено. Одного стакана довольно вполне.
Между тем Тимофей Тимофеевич налил еще полстакана и выпил.
«Готово, – ликовал Куликов. Он сразу сделался бодрее, поднял голову и самоуверенно откинулся на спинку кресла. – Теперь вы все в моих руках, никуда не уйдете!»
Старик сморщился и потянулся.
– Что это за квас сегодня, точно жжет в груди.
«Постой, голубчик, не так еще зажжет».
Начали вставать из-за стола. Тимофей Тимофеевич с трудом поднялся и схватился за грудь.
– Так позвольте откланяться, – произнес Куликов. – Я к нотариусу поеду. Будьте здоровы!
И он вышел.
Старик побледнел. С каждой минутой ему делалось хуже. Ганя и Степанов тревожно смотрели на его лицо, выражавшее страдание.
– Тимофей Тимофеевич, не послать ли за доктором.
– Нет, ничего, это пройдет.
Приступы сделались сильнее.
– Я прилягу, – произнес Петухов и прошел в спальню.
Степанов переглянулся с Ганей.
– Куликов ушел?
– Нет, вот он гуляет по двору.
– Он говорил, что к нотариусу пойдет.
– Смотрите, на завод пошел. Рабочих зовет. Что это? Ко мне в контору идет.
Степанов побежал на двор. Испуганная Ганя, предчувствуя что-то недоброе, пошла в спальню к отцу.
26
Карты открыты!
Старик Петухов весь посинел, у него сделались приступы рвоты и такие боли в желудке, что он кричал. Перепуганная Ганя послала скорее человека за доктором, но человек вернулся.
– Иван Степанович не приказали идти.
– Муж?! Он разве здесь?!
– Они в конторе.
– Доктора, доктора, умираю! – кричал Тимофей Тимофеевич.
Ганя ломала руки в отчаянии. Оставив около отца человека, она побежала в контору. Не успела она открыть двери, как отшатнулась в ужасе. Прежний Куликов, с налитыми кровью глазами, всклокоченными волосами, стиснутыми кулаками, стоял лицом к лицу со Степановым, который не походил на себя.
– А!.. Вот твоя любовница пожаловала!! Ну, теперь вы у меня иначе заговорите. Вон сию минуту с завода! – закричал он на Степанова.
– Убирайся сам вон! Я приглашен хозяином и не хочу знать тебя!
– Что?! Не хочешь?! Ну, так узнаешь! Я здесь хозяин! Эй, люди, рабочие! Взять его!!
– Отец умирает! – закричала Ганя, бросаясь к Степанову.
– Умирает?! Боже, бегите скорее за докторами…
– Ни с места! Не ваше дело здесь распоряжаться. Я сам знаю, что нужно делать!
Около конторы собралась толпа рабочих, которые с удивлением смотрели на происходящее и не трогались с места.
– Свяжите этого нахала и отправьте в часть! – закричал Куликов, указывая на Степанова.
Никто не тронулся с места.
– Чего же вы стоите, олухи, я вам приказываю, я хозяин здесь!
Куликов заметил в толпе своего рабочего-шпиона и крикнул: