– Неужели мы их всех будем забирать?! – произнес Густерин, указывая на черневшие точки на поляне.
– Необходимо, ваше превосходительство, мы не знаем ведь, не найдется ли среди них хитрого Макарки, который перерядится рабочим и замешается в эту толпу.
– Да, но тревожить всех этих бедняков, нарушать их ночной отдых!..
– Что делать. Лес рубят – щепки летят. Это не каприз наш.
– Хорошо. Начинайте. Занимайте позиции.
Группы чиновников побежали к своим постам.
Густерин дал пронзительный свисток. Ему ответили с разных сторон. Картина поляны быстро изменилась. Из разных кочек стали вырастать силуэты людей, которых хватали за шиворот и волокли к заставе. Одни бежали, другие покорно отдавались в руки, но что это?.. Ягодкин остановился в недоумении около опушки поляны и делал какие-то знаки Густерину и следователю. Они пошли к нему.
– Смотрите.
На траве, под кустом, лежал труп женщины с обглоданными ногами, руками и расклеванным лицом.
– Господа! Это что?!
– Собаки и вороны нашли себе добычу! Но неужели несчастную съели живою?! А может быть, тут кроется и преступление! Вот поди разыщи теперь, кто она и как ее съели!
– Однако нам теперь некогда заниматься этим! Смотрите, все ушли уже с поляны, – произнес Ягодкин, – до свидания!
И он с четырьмя людьми скрылся за опушкой. Густерин со следователем пошли к толпе забранных с поляны, которых оказалось до двухсот человек. Густерин постоял около них и приказал отпустить домой около сотни рабочих.
– Бог с ними! Зачем напрасно их таскать по участкам.
Двое цолицейских отправились за извозчиком, чтобы отвезти полусъеденный труп в покойницкую Нарвской части.
– А мы пойдемте на Громовское кладбище, – предложил Густерин следователю.
За ними отправилось несколько сторожей. Кладбище было закрыто. Мертвая тишина ничем не нарушалась. Через открытые ворота они прошли насквозь по мосткам и вошли на другую поляну, еще больше Вольной, но далеко не такую живописную. Это было болотистое, поросшее мелким кустарником пространство. Они стали прислушиваться. Изредка раздавались свистки. Облава шла, точно придерживаясь программы, шестью колоннами, но, увы, две колонны застряли уже перед непролазным болотом и не находили выходов. Они, очевидно, пошли по ложному следу, каких здесь множество. Кто делает эти следы? Умышленно ли их прокладывают бродяжки, чтобы обмануть преследователя, или, быть может, это старые тропинки, сделавшиеся непроходимыми и потому заброшенные. Во всяком случае группы очутились в довольно глупом положении. Вернуться назад, на Вольную поляну – стыдно, стоять у болота – глупо, двинуться в сторону – некуда. Из остальных четырех групп одна, с Ягодкиным, подвигалась очень успешно, а другая с трудом двигалась по чаще мелкого леса. Вдруг раздался протяжный свисток. Он повторился. Чу! Кто-то вышел на след. Ягодкин со своими людьми ясно слышал сигнал, но не мог двинуться в ту сторону, где его отделяло топкое болото. Как быть? Приходилось оставаться немыми зрителями.
Свистки подавались из группы чиновника Протасова, который нашел кущу с тремя обитателями.
– Кто вы и что здесь делаете, – спросил Протасов.
– Живем мы здесь, а теперь ловим Макарку.
– Паспорта где?
– Нетути, давно нетути.
«Что же с ними делать, – думал Протасов, – нас всего шестеро; послать троих с ними – мало останется для облавы дальше; послать с одним – рискованно, убьют еще дорогой! Свистки остаются без ответа».
– Ну, марш с нами, – приказал он, – идите впереди, будем искать вместе Макарку! Мы также его ищем. А вам зачем?
– Пятьсот рублей обещано, изволили верно слышать.
– А… а… Ну все равно найдем вместе, так вы получите награду! Показывайте дорогу!
– Слушаем-с…
Бродяги пошли бойко вперед. Дорога стала просторнее, удобнее.
– Вот что значит знатоки, – заметил Протасов товарищам.
Они шли с полчаса. Бродяжки прибавили ходу, так что сыщики едва поспевали за ними. Наконец они побежали.
– Тише, – закричал им Протасов.
Бродяжки пустились полною рысью. Еще минута, и дорога оборвалась на краю болота. Бродяжки бросились в болото выше колен и стали перескакивать с кочки на кочку.
– Проклятье! – произнес Протасов. – Это они завели нас.