– Чего ты обрадовался, аль приятель Макарки?
– Приятель, – машинально повторил Густерин.
– Как же брать его, ребята?
– Брать!.. – точно очнувшись, произнес Густерин. – А вот как! За мной!..
В одну минуту Густерин сидел уже на Макарке; одной рукой он душил его за горло, а другой обыскивал карманы.
– Веревку, давайте веревку! – кричал он.
Макарка очнулся, и завязалась отчаянная борьба.
Густерин успел выкинуть из его кармана кинжал и обеими руками душил его. Макарка захрипел. Васька ударил его сзади по ногам палкой и свалил на землю. Связали два пояса и скрутили ими руки Макарки. Только теперь Федька выпустил горло своего «приятеля».
– Ну и лют же ты, – произнесла Машка, глядя с улыбкой на рассвирепевшего Федьку.
– Не даром свои сто целковых получит, – заметил Васька.
Макарка с трудом пришел в себя и озирался.
– Что вы за люди? Где я? Что со мной?..
– Скоро узнаешь!
– Братцы! Чего вы? – слабо простонал Макарка.
– Хорош братец, – грозно произнесла Машка, – по-братски ты уморил Гуся?
– Гуся?! Ах, да, Гуся! Вы же знаете, товарищи, что Гусь сам меня чуть не задушил в подземелье! Я спасался. Клянусь вам.
– Полно клясться; пойдем-ка лучше к Густерину, там разберут!
– К Густерину?! Братцы, умоляю вас, какой хотите выкуп дам!
– Ты дал выкуп Гусю! Спасибо!.. Не отыграешься! Да что у тебя теперь есть?! Посмотри на себя!
– Полтораста тысяч есть! Моих шкатулок никто не найдет в подземелье!
– Будет тебе пищать! Нас не разжалобишь, сами ведь не младенцы! Ну, пошевеливайся! Федька, давай мне веревку!
– А кто поведет его?
– Я, – проговорила Машка.
– И я, – отозвался Федька.
– Не надо, тебя заберут там, – отозвалась Машка. – Сидите здесь на втором повороте, я принесу вам деньги; не бойтесь, не обману.
– Так вы продавать меня ведете? – вскричал Макарка. – Ну, помните! Я сведу с вами счеты.
– Не пугай! Не из трусливых мы!
– Нет, я пойду с тобой, – произнес Федька, боясь, как бы Макарка не вырвался у Машки!
– Не вырвется! Постой, я перевяжу ему руки.
– Легче! Дай я за горло возьму.
Густерин впился опять пальцами в горло Макарки, пока Машка перевязывала руки.
– Продажные твари, – прошипел Макарка, – не знаете вы, кого продаете! Не выдавать меня, а беречь и холить вы должны были бы!
– Еще бы! Благодетель!..
– Вы и во сне не видали того, что бы я сделал для вас!
– Молчи, душегуб проклятый! – не вытерпела Машка и дала ему такую пощечину, что тот пошатнулся.
– Эге! Ручка не бархатная!
– Бейте, бейте, все это попомнится вам после!
– Ну, шалишь, не скоро ты опять вырвешься на свободу! По новым правилам тебе ручные и ножные кандалы на всю жизнь оденут!
– Видывал я их! Не удивишь меня!
Они тронулись. Густерин шел с Машкою рядом, не спуская глаз с Макарки, а Машка вела его на веревке и помахивала сзади прутом. Васька с товарищами шли издали.
– Ай-да, Машка! Точно бычка ведет на веревочке, – острили они. – Ну, дай ему прутом, пусть пошевеливается.
Идти приходилось густым кустарником, и подвигались медленно. Макарка шел не твердо, несколько раз он покушался вырваться от Машки, но Густерин каждый раз хватал его за горло в тот самый момент, когда он делал прыжок. Макарка вперил в него пристальный взгляд.
– Федька, что мне твоя рожа знакома? Ты не из волжских?
– Нет, вяземский.
– Где-то я тебя видел? Ты Алёнку знал?
– Как не знать?! Хоронил даже после твоего ножа.
– Вот как я мщу своим предателям. Она ведь тоже полицию привела, на меня облаву делать. Помни, и тебе то же будет, если выдашь меня.
– Выдам, брат, выдам!
– Федька, отпусти меня, озолочу тебя! Век буду тебе помогать!
– Молчи, иуда! Кто тебе поверит? Что ты с Игнатием сделал?!
– С Игнатием? А ты почем знаешь?!
– А чей палец с кольцом у тебя в шкатулке?
Макарка остановился. Он побледнел.
– Ты и это знаешь? Значит, мои шкатулки нашли?..
– Иди, иди, – ударила его прутом Машка, – чего вы там разболтались? Федька, пошел вон, а то ты еще отпустишь его.
– Полно, не отпущу.
– Нет, нет, уйди! Я вижу, что у вас дело на сговор идет. Отойди, а то я кликну Ваську.
– Изволь, да ты не беспокойся! – Он отошел на сажень.
– Знаем мы вас! Все вы продажные. Одна Машка-певунья бескорыстна. Ну, запоем, что ли?
И она запела «Среди долины ровные». Чистый, звонкий голос далеко раскатился по Пьяному краю. Она пела с таким чувством, что даже Густерин стал вслушиваться и на минуту забылся. Кустарник стал реже – они приближались к кладбищу. Оставалось не более версты. Как дикий зверь, Макарка рванулся. Машка кубарем полетела, но не выпустила веревки. Густерин бросился на помощь и успел схватить веревку.