– Груша! Ангел мой!.. Наконец-то мы с тобой!
– Уж и стосковалась же я по тебе, Антоша! Насилу отбивалась от женихов! Твой Антон Смолин, говорили, в каторгу сослан за убийство! А я не верила!..
– Что прошло – миновало! Господь не дает на Руси погибнуть невинному! Ошиблись енералы в суде малость, ну, да не беда: зато наградили! А мы с тобой еще поживем!..
– Поживем, Антоша!..
И ветер подхватил звонкий, сочный поцелуй.
А Горячее поле?
Вернувшийся из ссылки Тумба не нашел на поле ни Насти, ни Тумбачонка. Молодая, красивая Настя опять ездила в ландо и жила в бельэтаже на Морской. Тумбу она забыла, а Тумбачонка поместила в один из приютов. Тумба с горя запил, попал в одну из больниц и там умер от белой горячки.
Одна Машка-певунья по-прежнему бродит по Горячему полю и распевает свои песни. Она теперь богачиха. У ней в «банке» лежит столько денег, что каждый день «кто-то» платит за ее угол и выдает ей по три целковых в месяц на харчи! Ей жить не прожить!..
– Удивительная эта «банка», – рассказывает она, – и за что она платит деньги?
– Господа выдумали такую «банку»! Ведь курица носит яйца, вот и «банка» вынашивает деньги!.. – отвечали ей.
– Дай бог здоровья этим господам! По крайности побираться теперь не надо!..
Старик Петухов не разлучался уже со своими дорогими детьми и внуками. Павлов окружил нежно любимую Ганю и старика отца такою заботливостью и таким трогательным вниманием, что жизнь их была настоящим земным раем. Степанов сделался членом их семьи, поставил завод в блестящее положение и дал возможность Павлову заниматься другими делами. С благословения епархиального начальства и с полного согласия тестя и жены, Павлов горячо и всецело отдался просвещению раскольников, у которых он раньше был начетчиком. Красноречиво, убедительно, словами и примером он убеждал «братьев и сестер» бросить раздоры, забыть свое слепое заблуждение и просить у святой церкви прощения за свои великие прегрешения. Благодаря трудам Павлова, которому усердно помогали Петухов и Ганя, не одна сотня заблудших овец стада Христова вернулась в лоно святой православной церкви.
А какова была судьба Макарки-душегуба? По далекой Владимирской дороге, идущей от Москвы до Владимира, подняли в бесчувственном состоянии какого-то бродягу. Он свалился в изнеможении. На спине у него была незажившая огнестрельная рана: сам высох он, как скелет. Бродяга не объявил своего имени, но, умирая, сказал:
– Я Макарка-душегуб.
Когда анатомировали труп злодея, то нашли пулю, засевшую около слепой кишки. Врачи, делавшие вскрытие, были изумлены живучестью организма бродяги. Самый процесс смерти принадлежал к числу выдающихся. Агония длилась около трех суток! С окоченевшими уже ногами и руками злодей жил еще около восьми часов. Он почти все время был в полном сознании, но, когда бредил, рассказывал чудовищные вещи. То ему казалось, что бьёт плетью Ганю; то душит старика Петухова; то режет какого-то камердинера; отрубает голову Алёнке; закапывает заживо в землю Лизу; морит голодом какого-то Гуся и Игнашку. Бриллианты, золото, подземелье, три березы на берегу Волги, этап, бродяга Куликов – все это перемешалось в какой-то винегрет и почти дословно записывалось врачами, дежурившими неотлучно при умирающем… Когда умирающий приходил в сознание, ему напоминали его бред, но он, делая усилие, чтобы улыбнуться, тихо говорил:
– Вздор!.. Бред!.. Не имею понятия! Оставьте меня!..
Умирающий страдал страшно. У него сделался «антонов огонь», и он медленно разлагался. По отзыву врачей, им не приходилось наблюдать более страшной смерти.
Когда все подробности этой неслыханной смерти бродяги, назвавшего себя перед смертью Макаркой-душегубом, дошли до Петербурга, то все были поражены, начиная с Густерина.
– Судя по всем подробностям, это наш Макарка – Куликов. Но ведь мы сами похоронили его здесь, сами видели его мертвым?!
Спустя некоторое время один из сторожей покойницкой как-то подвыпил и проговорился о бежавшем покойнике. И тогда сомнения о вторичной смерти исчезли сами собою. На могиле Макарки вне кладбищенской ограды был поставлен крест с лаконичной надписью:
«Бродяга Макарка, прозванный душегубом».
Рассказывают, что над этой могилой постоянно видели крутившиеся стаи коршунов.
Легенды о Макарке-душегубе до сих пор сохранились на Волге, и старушки няни часто пугают им ребятишек.