Ганя была настоящая русская красавица: белая, розовая, полная, с пунцовыми губами и большими голубыми глазами. Она в детстве лишилась матери и сделалась единственным другом и помощницей отца. Веселая, довольная, счастливая, отличная хозяйка, работница с утра до ночи, Ганя наполняла отцу всю жизнь.
– Знаешь, дочка, пора тебе замуж, – говорил иногда старик Петухов. – Я стар стал, не сегодня-завтра помру, и останешься ты непристроенной, одна-одинешенька на свете!
– Полно, папенька, зачем вам себя расстраивать и меня в слезы вводить. Поживем еще, а там, что Бог пошлет! Я не хочу пережить вас! Не хочу замуж!
– Глупенькая! У тебя еще целая жизнь впереди. Одной нельзя век прожить! С мужем легче будет. Состояние у тебя хорошее, на век хватит, а человека можно найти.
Ганя вскакивала, целовала старика отца и зажимала ему рот рукой.
– Не хочу, не хочу и не хочу!.. Довольно. Скажите мне лучше, зачем вы пригласили этого кабатчика к нам обедать? Боюсь я его пуще зверя какого. Предчувствие чего-то недоброго томит. Нехороший он, папенька, человек.
– Перестань ты, Ганяша! Не знаешь человека и говоришь так. Поверь мне, он прекрасный человек. Не сошелся бы я с ним, если б он сомнительный мужичонка был! Слава богу, умею ведь людей понимать.
Ганя замолчала, понурила головку, печать уныния легла у нее на лице.
– Ваша воля, папенька, нравится вам, так и мне понравится.
Она побежала на кухню – распорядиться обедом. Какая-то тоска, злое предчувствие защемило ей душу.
– И почему в самом деле я так боюсь его, так он неприятен мне? Он мне не жених, не родственник, шут с ним! Мало ли на свете людей, которые не нравятся!
И она успокоилась.
Иван Степанович Куликов пожаловал за целый час до обеда.
– Слышали вы, новый закон о фабричных рабочих выходит. Моложе семнадцати лет ребят нельзя будет заставлять ночами работать. У вас много ребят?
– Да, порядочно. Всё льготы, облегчение дают…
– Это хорошо.
– Ох, хорошо-то, хорошо, только надо бы о деле подумать. Теперь все об отдыхе толкуют, а о работе ничего; народ избалованный, ни к чему не приучен, распущенный. Нет, в старину не так мы жили! Меня мальчиком к кожевнику отдали, так я и отдыха не знал. Семь потов, бывало, сойдет; с пяти часов утра и до глубокой ночи. А ничего! Здоров был, духом бодр и телом крепок. До старости не знал, что такое усталость! До сорока лет не имел понятия о трактирах. И вот, благодаря Бога, шестой десяток доживаю, а еще хоть жениться впору! Так-то. А нынешняя молодежь? Куда она годится? Трактиры да отдых, да гулянки.
– Справедливо, Тимофей Тимофеевич, а как здоровье дочери вашей?
– Спасибо, здорова. Она вся в меня. Хлопочет с утра до ночи и краснощекая, веселая.
– Замечательная девица! На редкость, можно сказать.
– И характер ангельский, всегда всем довольна, счастлива. Меня, старика, любит, бережет. Всем женихам отказала!
– А замуж-то красотке следовало бы выйти. Пора старику отцу и покой дать. Поберечь. Ведь с заводом-то да с делом хлопот не оберешься, а женское дело маленькое. Зятек-то и подмогой был бы! Право слово!
– Да, верно, Иван Степанович, верно, кто спорит, а только что ж поделаешь с девкой, коли не хочет и слышать!
В комнату впорхнула Ганя. Две большие косы спускались ниже колен. На ней было светлое платье, плотно облегавшее пышный бюст. Грациозные движения, легкая походка, добродушное выражение симпатичного личика – все делало ее более чем привлекательной. При виде гостя девушка сделала такую испуганную мину, что Куликов даже засмеялся.
– Неужели я такой страшный, что вы испугались?!
– Нет, нет, я ничего… Папенька, обед готов. Прикажете подавать?
– Подавай, Ганя, да что же ты не поздоровалась с гостем? Это наш сосед Куликов, торговец.
– Ах, извините, – произнесла она, не глядя на гостя и протягивая ему свою крошечную ручку.
Куликов крепко и выразительно пожал ручку, стараясь встретиться с девушкой глазами, но она, так и не взглянув на него, выбежала из комнаты.
– Видите, какая вертушка! Точно ветром ее носит! И так готова день и ночь летать!
– Хлопочите, Тимофей Тимофеевич, ей жениха! Не ровен час, все под богом ходим! Загубите вы дочь свою!
– Да вы уж не собираетесь ли предложение сделать? Ха-ха-ха!
– А вы думаете не сделал бы! Не пойдет только Ганя за меня, а то лучшей жены и во сне не увидишь! Золото, сокровище, а не жена! На руках носить бы стал.
– Что ж, пробуйте: может, и пойдет. Я, со своей стороны, готов благословить. Вы человек серьезный, степенный.
– Где мне! Гане нужно жениха молодого, красивого, а я уж старик для нее.
– Папенька, суп на столе, – послышался голос Гани. Она приотворила дверь и просунула голову.