Андрей Упит
УБИЙЦА РОЗ
В летнем дворце графа Эстергази еще все спят. Даже в нижнем этаже первого крыла, где живут повара, кухонная прислуга и судомойки, уборщицы и прачки, еще не открылось ни одно окно и не было слышно еще ни одного голоса.
Белые мраморные колонны и лестница в шесть ступеней с балюстрадой по обе стороны тускло отливают влагой только что осевшего тумана. Сырыми кажутся и усыпанные белой галькой, пока еще не приглаженные дорожки с редкими вчерашними следами. Густые ветви миртов, округлая крона лавров и стрельчатые листья пальм сверкают от росы. Увивающий зеленую железную ограду дикий виноград чуть заметно парит на Солнце.
Тиса наполовину уже в солнечном багрянце. Виноградники на этом склоне, должно быть, уже зарделись. Тот берег пока еще в сумерках и выглядит темным и холодным. У самой его кромки над водой еще плещется легкая пелена тумана.
Франк Аршалык, садовник графа Эстергази, занимающийся только розами, первым пробудился ото сна. Крадучись выскальзывает он в низкую дверь левого крыла и оглядывается на открытое окно своей комнаты в нижнем этаже. Оно выходит прямо на запад, и солнце туда заглядывает только после обеда. Потому-то он, так любящий солнце, не может по утрам долго спать. Комната кажется ему подвалом с промозглой сыростью. Он уже просил коменданта, обращался даже к управляющему имением, чтобы ему определили квартиру в полупустом правом крыле, выходящем на восток. Он согласен довольствоваться комнатой для прачки или коровницы. Но каждый раз ему отказывали. Во дворце свои традиции, и никто не может их нарушать. Даже сам граф.
Франк Аршалык не сворачивает в узкую платановую аллею, ведущую к оранжерее, куда обычно он отправляется в первую очередь. Он заворачивает за угол — на солнце. На миг приходится зажмуриться от ослепительного света над белыми дорожками и росистыми кустами. За оградой, зеленым высоким полукругом, тянется вокруг дворца парк с различными насаждениями и десятками хозяйственных строений, кажется, что он отражает весь солнечный свет на колонны и белые мраморные ступени. Волной охватывает влажное тепло. И волна эта кажется еще теплее, когда он бросает взгляд в просвет между двумя тополями, где на юго-востоке виден кусочек сумеречного левого берега Тисы с легкими струйками тумана над черной водой.
Франк Аршалык минует усыпанную галькой площадку перед дворцом. Белый мраморный фонтан в римском стиле еще безмолвен. Только в наполненном с вечера бассейне с увитыми плющом каменными глыбами, сверкая плавниками, снуют мелкие, серебристые рыбки. От цветущих олеандров исходит неприятный запах. Франк Аршалык идет дальше, к зеленым воротам.
Вообще-то ему здесь нечего делать. Его специальность — розы в боковых аллеях и в оранжереях и декорации из цветов в комнатах. Здесь сфера старого садовника. Франк Аршалык заглядывает сюда только для того, чтобы подивиться человеческой безвкусице и тупости. Между метельчатыми группами пальм подстриженные овалы лавров. Темную линию миртов прерывают высаженные в горшках, подпертые колышками зазубренно-жилистые филодендроны. На ковры из распустившихся цветов падает убийственная для них тень широколистых растений… Все в каком-то южном вкусе, слишком пестро и ярко, чрезмерно и негармонично. Тихая прелесть этого края в пренебрежении, поругана. Но это не его сфера. Он всего лишь специалист по розам, не смеющий вмешиваться в дела других. Аршалык пожимает плечами и презрительно вскидывает бровь. Он делает это каждое утро для собственного удовольствия.
Потом бросает взгляд на дорожку. Там виднеются редкие следы. Большие, возле самого края — следы ночного сторожа. До самого утра проходив по двору, он заходит подремать здесь, хотя низшим слугам сюда строжайше запрещено ступать. Но комендант болен, а помощника его никто не боится. Ради крюка в сотню шагов этот глупец рискует своим местом и куском хлеба. Нет, вы гляньте! Пробираясь подле самого края, он даже обломил ветку азалии. Неслыханно — нет, добром это не кончится!
А вот другие следы по самой серединке… туда, почти до ворот, и обратно… Узкие, маленькие, чуточку схожие с листками олеандра — только одна женщина во дворце может оставить такие следы… Дошла вон до тех миртов. Постояла — земля здесь слегка изрыта. Сорвала несколько листьев. Три — нет, четыре валяются на земле. Пятый вдавлен каблуком… Франк Аршалык закрывает глаза, чтобы увидеть, как тонкие, в кольцах, пальцы мелькают в темной зелени листвы.
Потом он поворачивает и тихонечко идет назад к фонтану. На голове у него широкополая соломенная шляпа, на ногах — мягкие башмаки, которые чуть слышно поскрипывают по гравию. До одиннадцати во дворце и подле него никто не смеет ходить в сапогах.