Вскоре в коридоре вместе с черным лабрадором появились два человека — еще один надзиратель и мужчина невысокого роста.
— Доброе утро. Меня зовут Терри Уоллас. Я исполняю обязанности начальника тюрьмы. Вы, вероятно, инспектор Хенли? — он протянул руку Рамоутеру.
— Э-э-э… Нет, — ответил Рамоутер, делая шаг назад.
— О… приношу свои извинения.
Начальник тюрьмы повернулся к Хенли. Его натянутая улыбка исчезла, когда Хенли проигнорировала его руку. Он подергал за лацканы бежевый пиджак, который был ему явно велик, а затем сжал перед собой свои маленькие ручки.
— Мы сообщили мистеру Оливеру о вашем визите.
Хенли вопросительно приподняла бровь.
— Я придерживаюсь определенной политики: считаю необходимым напоминать заключенным, что в мои цели не входит их обесчеловечить, несмотря на то что их признали опасными для общества. Не все в нашем блоке строгого режима сидят за убийство.
— Да, у вас тут есть и насильники, и авторитеты преступного мира, и лидеры террористических групп, — сказала Хенли.
Она немного расправила плечи, выпрямила спину, чтобы никто не заметил, как она нервничает. Она почти не спала прошлой ночью и не смогла ничего съесть за завтраком. Они стояли в узком коридоре с искусственным освещением. Из-за жара, исходившего от четырех человеческих тел и собаки, стало трудно дышать. Хенли поняла, что на нее накатывает приступ клаустрофобии.
— У нас есть специальная комната, в которой обычно проходят встречи с адвокатами. Она сейчас свободна, и вы сможете устроиться там. Хотя мистер Оливер и выразил удивление вашим визитом, мне показалось, что он с нетерпением ждет встречи.
— С нетерпением?
— Его едва ли можно за это осуждать. Каждый день он видит только девять других мужчин, которые содержатся вместе с ним в этом блоке, и надзирателей.
Начальник тюрьмы приподнял рукав пиджака и взглянул на часы.
— Сколько, по вашим расчетам, продлится… эта встреча? Очень важно свести изменения в распорядке мистера Оливера к минимуму.
— Столько, сколько потребуется.
Исполняющий обязанности начальника тюрьмы Уоллас неодобрительно хмыкнул и вытер струйку пота с виска.
— А, вот и надзирательница Баджарами.
В дверь вошла надзирательница, которую Хенли с Рамоутером еще не видели. Она оказалась ниже ростом, чем Хенли, но не намного. Ее рыжеватые волосы были стянуты сзади в пучок, по виду ей было лет тридцать пять. В ее внешности не было ничего особенного, да и форма ей совсем не шла. Такая женщина легко могла затеряться в толпе, если бы не повыцветший синяк под левым глазом. На Баджарами была надета рубашка с короткими рукавами, и взгляд Хенли упал на царапины на ее правой руке, которые добавляли цвета татуировке в виде падающих звезд.
— Видели бы вы другого парня, — произнес начальник тюрьмы с легким смешком. — Как бы то ни было, меня ждут в других местах, инспектор Хенли, констебль Рамоутер.
С этими словами он кивнул и вышел за дверь, которую придерживала для него Баджарами. Она заперла ее за ним.
— Это сделал заключенный из блока предварительного заключения, — пояснила она. — Его отказались выпустить под залог, и у него снесло башню. — Надзирательница открыла еще одну дверь и подождала, пока Хенли и Рамоутер выйдут в следующий отсек, потом вышла сама и заперла за собой дверь. — Но, надо сказать, судья оказался слишком строгим. Парню всего двадцать два года, и он никогда не сидел.
— И вдруг выяснилось, что его отправляют сюда? — спросил Рамоутер, когда они втроем стали подниматься по лестнице.
— Именно так, — подтвердила Баджарами.
Она открыла дверь в помещение, сильно отличающееся от других. Комнатка была маленькой и светлой, с большим окном. Там стояли стол и стулья, надежно привинченные к полу. Над камерой видеонаблюдения в дальнем углу непрерывно мигала красная лампочка, а вдоль стены, примерно на расстоянии вытянутой руки от стола, шла длинная черная резиновая полоса. Хенли задумалась, скольким адвокатам, врачам и полицейским приходилось нажимать тревожную кнопку за годы существования тюрьмы.
Когда Хенли в последний раз видела Оливера, он стоял у скамьи подсудимых в клетке, в Олд-Бейли. Женщина, старшина присяжных, встала со своего места, заметно дрожа, а сотрудник суда спросил ее, пришли ли присяжные к единому мнению и вынесли ли они приговор единогласно. Ее голос дрожал, когда она ответила «нет». И он так же дрожал, когда она ответила «да» на следующий вопрос: «Вынесли ли присяжные приговор, с которым согласны по крайней мере десять из вас?» Ее голос стал совсем тихим, когда она объявила, что Оливер виновен в семи убийствах.