Ответа не последовало, и Кубински сменил тактику на более мягкую.
– Слушай, Арт, давай будем благоразумны.
Он прослужил в полиции восемнадцать лет, из них восемь лет детективом, но никогда еще не сталкивался с таким чудаком. Парень, казалось, считал половицы, и его плотно сжатые губы представляли собой жесткую прямую линию.
– Эй? – рявкнул Кубински. – Ты меня слышишь?
Шоукросс и глазом не моргнул. Детектив повысил голос:
– Знаешь, кто ты такой, парень? Ты гнилой сукин сын! Ты убил эту девочку. Ты это знаешь, и я это знаю.
«Послушай только себя со стороны, – подумал Кубински. – Ты одновременно и хороший, и плохой полицейский. Это что-то новенькое. Но что это мне дает? Ничего».
Он погрозил подозреваемому пальцем.
– Ты никчемный сукин сын. – Кубински понизил голос, чтобы его не было слышно в коридоре. – Мне бы следовало пристрелить тебя прямо сейчас, ублюдок! Подумай, что ты сделал с этой девочкой.
Лицо Шоукросса превратилось в маску. «Как, черт возьми, ему удается так от меня отгораживаться?» – думал детектив. Возможность провала в деле с этим ужасным убийством так взволновала его, что он вышел на улицу успокоиться. Рядом не было ни души. Вернувшись через какое-то время в комнату для допросов, Кубински услышал, как Шоукросс что-то бормочет. Прислушавшись, он как будто разобрал страшное слово «адвокат».
– Подожди минутку, Арт. Я сейчас вернусь.
В коридоре помощник прокурора разговаривал с патрульным. Пенни Шоукросс уехала в «Кловердейл апартментс». Оставалось только надеяться, что она уже не вернется. Преступники редко дают признательные показания в присутствии родственников.
– Парень начинает беспокоиться, – сказал он Хью Гилберту. – Думаю, он собирается просить адвоката.
Помощник прокурора посоветовал ему не делать ничего, что могло бы поставить под угрозу само расследование. Это означало одно: соблюдать до последней буквы правило Миранды[8].
Когда детектив вернулся в комнату «А», Шоукросс уже вставал.
– Погоди минутку, Арт, – быстро сказал он, похлопав его по плечу. – Садись. Давай поговорим еще немного.
Душитель нахмурился и сел. Кубински напомнил себе, что полицейский со значком имеет несправедливое преимущество перед бывшим заключенным, работающим на свалке. «С другой стороны, – подумал он, – как бы я ни обошелся с этим пройдохой, моя совесть будет чиста. Я знаю, что он убийца. И что, мне теперь нужно заботиться о его благополучии? А как насчет той маленькой девочки? Как насчет ее родителей, которые будут жить с этим горем всю оставшуюся жизнь?»
– Итак, Арт, – сказал он. – Давай поговорим о том, что ты делал с двенадцати до трех часов дня.
Спарринг возобновился, медленный, утомительный, с частыми тяжелыми паузами. Иногда Шоукросс спрашивал, что с ним будет, если он признается. Когда детектив указывал ему на нестыковки и противоречия в показаниях, тот только пожимал плечами.
Каждый раз, когда возникало желание отступить и закончить, Кубински заставлял себя мысленно вернуться к сцене на мосту, которую видел десять часов назад. После того как с тела убрали тротуарные плитки, в свете полудюжины фонариков стали видны пятна крови. Патологоанатом сказал, что жертву могли убить до того, как изнасиловали. А возможно, эти два действия произошли одновременно. Кубински вздрогнул. «Если на небесах есть Бог, – сказал он себе, – то она уже наверняка была мертва».
К 9:00 оба в комнате заметно устали. Кубински все ждал, что Шоукросс встанет и уйдет, но тот по какой-то странной причине не хотел уходить. Среди преступников встречались «крутые» парни, считавшие, что должны держаться до конца, не сдаваться, ни о чем не просить и даже не требовать соблюдения своих прав. Детектив полагал, что это как-то связано с сохранением лица, мачизмом, какой-то глупой гордостью. А может, они боялись выглядеть ссыкунами, второй из низших форм жизни в криминальном мире после стукачей. Они убеждали себя, что могут перехитрить самого умного собеседника при помощи лжи и манипуляций. Некоторым это действительно удавалось. «Но этому не удастся, – сказал себе Кубински. – Не выйдет, даже если нам придется сидеть здесь и разговаривать целый месяц. Посмотрим, кто спасует первым…»
Психологическая дуэль продолжалась еще полчаса, прежде чем Шоукросс, словно очнувшись, поднял голову и сказал:
– Ну, наверно, я это сделал.
Кубински постарался не выказывать волнения. «Дело пошло, – сказал он себе. – Пошло по-настоящему». Но эта туманная формулировка его не устраивала.
8
Правило Миранды – юридическое требование в Соединенных Штатах Америки, согласно которому во время задержания задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах, а задерживающий его сотрудник обязан получить положительный ответ на вопрос, понимает ли он сказанное.