о-то днем запирает двери своего дома. В конце концов, весь мир согласен с тем, что по меньшей мере половина мира — люди плохие. Почему здесь должно быть по-другому? Ева сказала, что она этого не знает. Но так как ей внезапные визиты соседей и др. со временем перестали доставлять неудобство или же она просто привыкла к ним, то она и не думает о том, чтобы запирать дверь. Неприятные ситуации — это редкость. Да, если не считать вторжения почтальона, то ей в голову приходит только одна история, которая ее напугала. Однажды один из тех африканцев, которые ходят по домам, предлагая свои жуткие, уродливо намалеванные картинки, пришел к ним, а она как раз была дома одна. Эти негры в большинстве своем — студенты. Они бродят, обычно в провинции, по маленьким городкам, из дома в дом, пытаясь продать всякие художественные поделки. Но за несколько дней до упомянутого вторжения газеты сообщали о двух изнасилованиях, совершенных выходцами из Африки, так что появление на пороге дома чернокожего продавца картинок привело ее в весьма нервное состояние. Обычно она всегда им что-нибудь давала. Но в этот раз она заявила, что у нее ничего для него нет и что он должен уйти. Он засмеялся, глядя на нее, и сказал: У тебя красивые волосы. А где твой муж? Тут она уже серьезно забеспокоилась. Она ответила ему, что муж дома, он наверху. Негр засмеялся и сказал, что он ей не верит, она в доме одна. А он охотно бы что-нибудь съел и выпил. В другой ситуации, — добавила Ева, — я бы чем-нибудь его угостила. Но так как торговец ее напугал, она потребовала, чтобы он ушел. Он опять завел разговор об отсутствующем муже. Еве пришлось выбежать из дома и позвать на помощь фермера, который как раз оказался у себя во дворе. Так что, как Соня может убедиться, усвоение привычек местной жизни приносит сплошные преимущества. Моя подруга хотела было что-то возразить, но ее прервал возглас Генриха. Мы прислушались. Генрих несколько раз повторил: Да, ага, вот оно что. Моя подруга только открыла рот, собираясь что-то возразить Еве, как Генрих положил трубку и быстро вошел в комнату. Он плеснул себе вина из двухлитровой бутылки, которая стояла здесь со вчерашнего вечера. Педикюрша? — спросила Ева. Генрих утвердительно кивнул. Он пояснил, что звонила одна их соседка, у которой они с Евой не раз, с тех пор как живут здесь, делали педикюр. Мимо ее дома только что прошел отряд полицейских. Человек тридцать. Все с оружием. Они проследовали в северном направлении. Генрих выжидающе оглядел нас. Моя подруга спросила, какой же, по его мнению, из этого вывод. Где живет педикюрша и что находится к северу от ее дома? Генрих взял с деревянного стеллажа в углу карту местности. Вернувшись к столу, он зажег сигарету, хотя в пепельнице прямо перед ним дымилась предыдущая, еще недокуренная. Он развернул карту, сообщив, что более подробной карты этой местности не бывает. Скорее всего, даже американские секретные службы не располагают лучшей картой. Он расстелил ее на столе (на самом деле ему пришлось какое-то время держать ее на весу, дожидаясь, пока мы освободим стол от игральных карт, стаканов, бутылок, бумаг и ручек, сигарет, пепельницы и т. д.). Он попросил Еву дать ему шариковую ручку. Этой ручкой он прочертил на карте линию. Педикюрша живет вот здесь. Он подробно расспросил ее, откуда появились полицейские, с какой стороны они обошли ее дом и т. д. Так что теперь он может точно проследить их маршрут. Он провел линию дальше, заметив, что вот здесь, на севере, находимся мы. Он обвел кружочком прямоугольник, который обозначал дом Штубенраухов. Моя подруга спросила, как далеко от одного дома до другого. Генрих ответил, что между ними километра три-четыре. Моя подруга воскликнула: Так значит они направляются к нам, и убийца может прятаться где-то здесь! Голос ее при этом срывался. Генрих сказал, что это еще ничего не значит. Но для начала он все же поговорит с фермером, чтобы тот обзвонил своих знакомых в округе и расспросил, не замечали ли они похожих передвижений полиции. Он и сам бы позвонил, но у него здесь не так уж много знакомых. А пока что мы можем включить радио и посмотреть новости в телетексте. Как только Генрих поднялся с места, мы услышали у дверей голос соседа. Все так же топая своими резиновыми сапогами, он вошел в гостиную. Фермер сообщил нам, что ему позвонил господин Цах и рассказал, что через его двор только что прошло подразделение полицейских. Они направляются к земельному участку семейства Веберов, что совсем недалеко отсюда. Всех присутствующих в гостиной охватило сильное волнение. Моя подруга сказала: Ну вот, дождались. Генрих снова взял карту. Он подошел к фермеру и спросил, может ли тот показать или отметить на карте шариковой ручкой двор господина Цаха, а также участок семейства Веберов. Фермер взял карту и, вытянув руки вперед и сощурившись, стал ее рассматривать. Он подошел с ней к окну, и нам стали отчетливо видны его большие грязные морщинистые руки с крупными черными ногтями. Ева тихо сказала, что дождь уже закончился. Что? — переспросил Генрих. Ева тем же тоном повторила, что дождь прекратился. Полицейским повезло, — как бы вскользь заметил Генрих. Он еще раз спросил у фермера, может ли тот показать точное место на карте. Но тот не смог. Он не умел обращаться с картой. С большим трудом Генрих растолковал ему где какой дом находится. Какое место, какая улица, какой холм обозначены тут и там. Таким образом ему удалось в общих чертах объяснить фермеру, как читать карту. Сосед взял шариковую ручку и провел на карте несколько линий. Генрих вернулся к столу и, жестикулируя, сообщил нам, что два подразделения полиции, которые видели соседи, движутся навстречу друг другу. И что дом Штубенраухов находится приблизительно на линии их движения. Моя подруга вскочила с места, но не сказала ни слова и никуда не сдвинулась. По ней было видно, что слова Генриха ее сильно обеспокоили. Это действительно еще ничего не значит, — повторил Генрих. — Это вовсе даже забавно. Он хотел добавить еще что-то, но осекся, заметив в дверях гостиной запыхавшуюся фермершу. Она коротко поздоровалась и стала рассказывать своему мужу, что звонил бургомистр, он не может добраться. Бургомистр? — спросил фермер. Да, Ханс Флек, — ответила фермерша. Звонил? — спросил фермер. Он не может добраться, — сказала фермерша. Как добраться? — спросил фермер. На машине, — ответила фермерша. В этот обмен репликами вмешался Генрих: Сам ли бургомистр звонил и что именно он сказал? Фермерша ответила, что он позвонил сам и сказал, что ехал на машине к фермеру Кинрайху, дом которого находится всего лишь в пятистах метрах отсюда, но его остановил полицейский наряд. Его, бургомистра! Вся местность вокруг оцеплена. Убийцу ищут именно здесь. Даже бургомистр собственной персоной не смог проехать через оцепление. Он позвонил и сказал, чтобы фермер заперся в своем доме. И пусть все местные жители сделают то же самое. Просто возмутительно, что по радио ничего не объявляют. Давай уедем, — воскликнула моя подруга. В глазах ее застыл страх. Она не может здесь больше оставаться. Не успел я ответить, как меня опередил Генрих. Он сказал: Это абсурд. Во-первых, опасность, исходящая от одного человека, для собравшейся здесь целой компании минимальна. Во-вторых, ей стоило бы спросить себя, не опаснее ли ехать по пустынным дорогам, где с не меньшей вероятностью может появиться убийца с видеокамерой. В-третьих, не может же она оставить их, Штубенраухов, в такое время одних. Последнюю фразу он произнес с улыбкой. Моя подруга вздохнула и опустила глаза. Всем сохранять спокойствие! — распорядился Генрих. Соседи пусть возвращаются домой и попытаются еще что-нибудь узнать. Пусть обзвонят знакомых, живущих поблизости. Он займется тем же самым. Через какое-то время, минут через тридцать, мы снова встретимся, либо здесь, либо в доме соседей, чтобы обменяться новостями. Ему все равно, где проводить военный совет. Но в случае, если соседи придут сюда, он угостит фермера стаканчиком отличного абрикосового шнапса. Фермер заявил, что он со всем согласен. И пообещал, что после нескольких телефонных звонков вернется сюда вместе с женой. Когда они ушли, Генрих запер входную дверь. Он снял телефонную трубку. Моя подруга сидела в кресле совсем бледная. Она сказала, что ужасно нервничает, ей страшно даже подойти к окну, потому что если она вдруг заметит на улице кого-нибудь незнакомого, то у нее, скорее всего, случится сердечный приступ. Кроме того, ей совершенно не нравится, что Генрих говорит по телефону из коридора. Убийца может появиться внезапно и попытается взять кого-то в заложники, чтобы снимать их на видео или спастись за счет них самому, так что лучше держаться всем вместе, чтобы в случае необходимости защитить друг друга. Ева попыталась ее успокоить. Она сказала, что Генрих ведь совсем рядом, всего-то метрах в шести от них. И он очень сильный физически, — добавила Ева. Так что убийце с видеокамерой лучше обойти их дом стороной. Сама она, во всяком случае, убийцы не боится. А сейчас она пойдет на кухню и сварит кофе. Скоро вернутся соседи. Должен же кто-то в этом сумасшедшем доме сохранять объективный взгляд на происходящее. Похоже, эта роль выпала ей. Не успела она встать, как моя подруга удержала ее на месте. Хорошо, — сказала Ева. Пусть Соня тогда идет на кухню с ней вместе. Моя подруга согласилась, при условии, что я тоже пой