- Ты уверен?
- Это их дом, Риддл. И, на самом деле, они уже не мальчишки. Последние три месяца они только и говорят об отъезде. Весной, я думаю, они нас покинут.
- И ты не можешь довериться кому-то еще. Том, когда все закончится, мы еще раз поговорим о том, что тебе нужны дома несколько охранников, несколько мужчин, которые могут быть грубыми при необходимости, но также могут открывать дверь и подавать гостям вино.
- Мы поговорим позже, - согласился я, но неохотно. Это не первый раз, когда он указывал мне на необходимость иметь своего рода домовую стражу в Ивовом лесу. Я противился этой идее. Я больше не был убийцей, живущим, чтобы служить моему королю и выполнять для него тихую работу. Я был уважаемым землевладельцем, человеком, занятым виноградом и овцами, пахотьбой и стрижкой шерсти, а не ножами и мечами. И кроме того, должен признать, я льстил себе мыслью, что я всегда смогу защитить свой дом от любой беды, которая постучится в дверь.
Но сегодня ночью я не смог.
Я покинул Риддла и побежал по коридорам в конюшню. На самом деле, сказал я себе, не было никаких признаков того, что кровопролитие привело к смерти. А еще, оно могло быть никак не связано со мной или моими близкими. Возможно, у посыльной были свои враги, которые проследили за ней. Я подошел ко входу для слуг, оттолкнул тяжелую дверь и метнулся через заснеженный двор к двери в конюшню. Даже за эту короткую пробежку, снег попал мне за воротник и в рот. Я отодвинул задвижку на дверях в конюшню и приоткрыл их ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.
Там было тепло от животных, стоял приятный запах лошадей и падал мягкий свет от прикрытого фонаря, висевшего на крюке. Высокий Парень уже хромал в мою сторону, увидев, как я вошел. Его сын, Парень Еще Выше, уже принял на себя руководство над большей частью работ в конюшне, но Высокий Парень до сих пор считал, что он здесь главный. В такие дни, когда приезжало и уезжало много людей, как сегодня, он строго следил за тем, какое животное в какое стойло поставят. Он возмущался, если пристяжные оставались в сбруе на весь вечер. Он пристально на меня посмотрел сквозь сумрак, царивший в конюшне, и вздрогнул, узнав меня.
- Помещик Том! - воскликнул он надтреснутым голосом, - вы разве не должны танцевать там, вместе со всеми в Большом Зале?
Как это свойственно старикам, годы ослабили его внимание к разнице в нашем положении. А, возможно, будучи свидетелем того, что я могу расчищать стойла наравне с лучшими работниками, он признал во мне равного. - Присоединюсь к ним в скором времени, - ответил я. - Ты же знаешь, танцы будут продолжаться до рассвета. Я подумал: такая буря, загляну, чтобы убедиться, что в конюшне все в порядке.
- Здесь все в порядке. Эту конюшню построили на совесть два десятка лет назад, и она простоит еще дюжину лет, я так думаю.
Я кивнул:
- Управляющий Ревел передал мне, что тут сегодня были визитеры, причинившие тебе беспокойство.
Удивленное выражение на его лице сменилось хмурым.
- Да. Если кто-то ведет себя как конокрад, то я обращаюсь с ним как с конокрадом. Не надо сначала шнырять и вынюхивать вокруг моих конюшен, а потом рассказывать мне, что ты менестрель. Они такие же менестрели, как Коппер в углу - пони. От них отдавало душком, ну я и дал им от ворот поворот. - Он внимательно посмотрел на меня. - Этот парень Ревел должен был предупредить вас. Вы ведь их не впустили, нет?
Признаваться было неприятно. Я коротко кивнул.
- Это Праздник зимы. Я всех пускаю. - Я прокашлялся под его становившимся все мрачнее взглядом. - А до того ты не заметил кого-нибудь еще на конюшне, кого-нибудь странного?
- Вы имеете в виду эту чужестранку?
Я кивнул.
- Только ее. Она пришла сюда, как будто думала, что это и есть дом. "Мне надо поговорить с хозяином", - сказала она одному из помощников, и он привел ее ко мне, подумав, что она хочет поговорить со мной. Но, взглянув на меня, она сказала: "Нет, мне нужен хозяин с кривым носом и белой прядью в волосах". Так что, прошу прощения, мы поняли, что она имеет в виду вас, и отправили ее в дом.
Я отнял руку от старого перелома на переносице. Все непонятнее и непонятнее. Исчезнувшая посыльная, которая искала меня только по описанию моей внешности, а не по имени.
- Это все? - спросил я.
Он задумчиво нахмурился.
- Да. Если только вы не хотите послушать, как Торговец Коттлеби пытался заставить меня поставить своих лошадей на конюшне, несмотря на то, что у обеих были признаки парши. Бедные создания. Я поставил их под навес в сарае с дровами, но к нашим лошадям я их ни за что не подпущу. А если его кучер станет жаловаться, я выскажу все, что думаю о нем, - он глянул на меня так сурово, как будто я оспаривал его решение.