Это особенно сильно сказывалось на самом молодом из преподавателей, то есть на мне. Вот передо мной сидит учебная группа, состоящая из опытных детективов и офицеров, подавляющее большинство которых значительно старше меня по возрасту, и я, по идее, должен учить их психологии преступника, о которой у них уже сложилось представление из непосредственного опыта работы. Свой практический опыт я получил в основном в ходе совместной работы с видавшими виды профессионалами из Детройта и Милуоки, и мне казалось нахальством рассказывать таким же, как и они, людям о том, как им следует работать.
Постепенно многие из нас стали осознавать, что то, что вполне подходит психологам и психиатрам, не слишком востребовано работниками правоохранительных органов.
Тем не менее ко мне стали обращаться с такими же просьбами, как и к Тетену. На занятиях, в перерывах или даже в свободное вечернее время офицеры и детективы просили подсказать что-то или проконсультировать по рабочим вопросам. Если мы разбирали учебный кейс, напоминающий дело, которое расследовал кто-то из них, человек решал, что ко мне можно обратиться за помощью. В их глазах я был непререкаемым авторитетом из центрального аппарата Федерального бюро расследований. Но так ли это было на самом деле? Я стал задумываться о том, что не помешало бы накопить полезную информацию и практические примеры. Это придало бы мне уверенности в том, что я действительно знаю, о чем говорю.
Осваиваться в новой для меня культуре учебного заведения и в преподавании мне помогал Роберт Ресслер. Он был примерно на восемь лет старше и перешел на преподавательскую работу относительно недавно. Он считал, что его задача заключается в том, чтобы, используя заложенные Тете- ном и Муллани основы, развивать практику поведенческого анализа, которая будет лучше соответствовать нуждам управлений полиции и органов следствия. Самым эффективным способом передачи опыта новому преподавателю считалась выездная учеба. По просьбам местных полицейских управлений или других правоохранительных органов к ним приезжали преподаватели из Куантико, чтобы провести недельный курс занятий по отдельной теме учебного плана академии. На следующей неделе они проводили такие же занятия в каком-то другом месте, после чего возвращались домой с полными чемоданами грязного белья и воспоминаниями об одинаковых гостиничных номерах. В эти поездки мы отправлялись вместе с Бобом.
Как-то утром в начале 1978 года мы с Бобом уезжали из Сакраменто, штат Калифорния, где проводили очередную выездную учебу. В разговоре с ним я заметил, что преступники, о которых мы упоминаем в своих лекциях, по большей части еще живы и находятся в местах не столь отдаленных, где без труда можно их отыскать. Почему бы не встретиться и не побеседовать с некоторыми из них? Мы поймем, как они сами воспринимают содеянное, заставим их вспомнить и рассказать нам, почему они пошли на это и что происходило в их головах в момент совершения преступления. Я считал, что попробовать не помешает, тем более что некоторым из них тюремная жизнь наверняка надоела и они будут рады возможности поговорить о себе.
В то время очень немногочисленные научные исследования заключенных сводились к темам эффективности меры наказания и условно-досрочного освобождения. При этом имевшиеся данные говорили о том, что агрессивные и склонные к самолюбованию заключенные в целом неисправимы. Мы рассчитывали, что, побеседовав с ними, сможем понять, действительно ли это так.
При всем своем изначальном скепсисе Боб согласился принять участие в этой безумной затее. Служба в армии и предшествовавший работе в Бюро опыт общения с бюрократией заставили его руководствоваться правилом: «Лучше потом попросить прощения, чем пытаться получить разрешение». Мы решили, что будем появляться в тюрьмах без предупреждения. В описываемое время удостоверения ФБР было достаточно для того, чтобы посетить тюрьму без предварительного разрешения. Заблаговременное предупреждение о нашем визите было чревато утечкой информации. Узнав, что кто-то из осужденных будет беседовать с парой федералов, остальные заключенные могли решить, что он стукач.
Мы заранее представляли себе, с какими позициями и идеями наверняка столкнемся в ходе этих бесед. Например:
- Все будут твердить о своей невиновности.
- В приговоре виноваты плохие адвокаты.
- Разговаривать с представителями правоохранительных органов не хочется.
- Сексуальные маньяки будут строить из себя просто одержимых сексом.