Один раз она дошла почти до самого отеля, но, увидев, как рабочие выносят обугленную, покореженную мебель из сгоревшего крыла, развернулась и убежала. Ей стало так страшно и так стыдно! Как же она теперь посмотрит Эрику в глаза?
Как-то придется.
Шумахер подошел к двери конюшни.
— Мисс Фостер?
— Доброе утро, мистер Шумахер.
— Можно с вами поговорить? — Эрик потянул носом воздух и решительно мотнул головой. — Лучше на воздухе, во дворе.
Не выпуская из рук вилы, Зои вышла из конюшни.
— Мистер Шумахер, я догадываюсь, зачем вы пришли. Мне так и не удалось найти своим питомцам другого места для жилья.
Но сейчас, благодаря Марджери, у нее есть деньги. Вот что самое ужасное. У нее есть деньги на постройку новой конюшни, но ей не хватит духу спросить Шумахера, в силе ли еще его великодушное предложение. Разумеется, он ей откажет. По-другому и быть не может. Особенно после того, как Роб сжег половину Спрингвуд-Холла! И после той ужасной сцены, которую она устроила при его постояльцах. Некоторые вещи не забываются… Наверное, теперь Шумахер ее ненавидит.
Эрик ответил довольно сухо:
— Мое предложение остается в силе. Если захотите, можете перевести своих питомцев на новое место.
Сначала сердце у Зои радостно забилось, но тут же упало.
— Вы… по-прежнему согласны, чтобы мы переехали на тот участок?
Нет, конечно, ей показалось. Неужели?..
— Конечно, почему нет?
— Я думала, вы очень рассердились на меня.
Она не сводила с него изумленного взгляда.
Он нахмурился, отчего его лицо стало похоже на грозную маску.
— С чего вы взяли, мисс Фостер, что я возьму свое предложение назад? Я не привык так поступать. Я — человек слова!
— Нет, я думала, что вы… я ведь устроила сцену у вас в отеле, а Робин едва не сжег его весь. Мне очень, очень жаль, что все так вышло. Если вы по-прежнему согласны сдать мне в аренду другой участок, вы бесконечно щедры. Я так вам благодарна! Вы отстроите отель заново?
— Да. Я уже нанял строителей. Конечно, пожар — неожиданное препятствие, но вы ни в чем не виноваты. Я все начну сначала.
— Вы удивительно мужественный человек, — простодушно заметила Зои.
Эрик долго смотрел на нее и молчал. Наконец, он очень тихо произнес:
— Мужественный не только я. У вас тоже мужества в избытке. Знаете, Зои, когда я был молодым, когда мне было столько же лет, сколько вам… — Он досадливо дернул плечом, — я посвятил жизнь спорту и постоянно оттачивал необходимые для хоккея навыки. Я не изводил себя вопросами, чем я буду заниматься через двадцать лет, когда моя спортивная карьера завершится и мне понадобятся совершенно другие качества, которыми я тогда просто не успевал обзавестись. Сейчас, в середине жизни, мне трудно учиться новому. На льду я двигался быстро и быстро соображал, а рядом с вами кажусь себе неуклюжим и глупым. Старую собаку не научишь новым трюкам; я вообще сомневаюсь, что мне удастся чему-либо научиться. Но вот я подумал: если у вас хватает времени и доброты на ваших старых кляч, так, может, в вашем сердце найдется уголок и для меня? Мне хотелось бы начать все сначала не только в отеле — если это возможно.
Зои переминалась с ноги на ногу и провела вилами полоску в пыли.
— М-м-м… да. И мне тоже.
— Более того, я готов полностью пересмотреть свои взгляды. Сегодня я пришел сюда поработать.
— Что?! — ахнула Зои.
Эрик отнял у нее вилы.
— Я займусь навозом вместо вас. Вы только покажите, откуда начинать.
— Там плохо пахнет, — предупредила Зои. — У одного из моих питомцев расстройство желудка.
На лице Эрика отразилась мрачная решимость.
— И тем не менее я это сделаю!
Войдя в конюшню, Шумахер побледнел, но не дрогнул, схватил вилы и решительно вонзил их в солому.
Эрик работал все утро. Он очистил конюшню. Он не только смазал петли на воротах выгона, но даже снял их и перевесил заново, заметив, что они просели. Кроме того, он починил рукоятку насоса и подмел двор. Зои не могла нарадоваться. Никогда еще у нее в приюте не было так чисто. Почти как на образцовой швейцарской ферме — если не считать полуразвалившейся конюшни. Даже ведра составлены аккуратным рядком. И ее питомцы словно почувствовали сильную руку. Когда Эрик зашагал к выгону, лошади и пони подошли к изгороди и выстроились в ряд, прядая ушами. Только Мод непочтительно повернулась к Шумахеру задом.
— Я обязана, по крайней мере, накормить вас обедом, — нерешительно сказала Зои, когда он, наконец, закончил работу и подошел к ней. — Если хотите, я сейчас нарежу бутерброды.