— Например? — с интересом спросила она.
— Например, почему все вокруг знают больше меня? Почему персонажи все время меняют свои роли, а я даже не замечаю этого? И самое неприятное в том, что я должен был бы предугадывать все важнейшие последующие события. Как там говорят о пророке в своем отечестве?
— Нет пророка в своем отечестве, — автоматически подсказала она.
— Вот именно, я оказался совершенно никудышным пророком, — Признался я. — Теперь я знаю, что бриллианты и меха здесь ни при чем, Соня. Но скажите мне честно, кто для вас Ирвинг Хойт?
Она испытующе изучала мое лицо несколько секунд, потом явно успокоилась.
— Он мой дядя, — улыбнулась она. — Меха и не так уж много бриллиантов — за счет наследства, которое оставил мне отец. От Ирвинга я получаю только зарплату секретаря, но он мой единственный родственник, и мне не хочется его бросать!
— Дайте мне пять минут, чтобы собрать свои пожитки, — принял я решение. — И мы отправимся в особняк вашего дядюшки.
— Я не знаю, что заставило вас изменить свои намерения, Рик, — Соня смущенно пожала плечами, — но меня ваш поступок радует.
Портье дремал за конторкой, когда я вошел в вестибюль, поэтому я взял свой ключ, не разбудив его. Я задержался в номере только для того, чтобы надеть плечевую кобуру под пиджак с моим надежным другом 38-го калибра, достал пистолет Лайонела из ящика комода и сунул его в карман брюк, Когда я вернулся в вестибюль, клерк уже проснулся и выпучил на меня глаза от удивления, видя, что я кидаю ключи на стойку. Он глянул на настенные часы, которые показывали полтретьего ночи, и недоверчиво покосился на меня:
— Вы сегодня рано встали, мистер Холман.
— Да, — ответил я весело. — Сегодня чудесное утро.
— Но сейчас же ночь! — возразил он.
Дойдя до двери, я оглянулся и увидел, что он по-прежнему смотрит на меня с сомнением на заспанном лице. Я наградил его сдержанной, несколько снисходительной улыбкой и уточнил:
— Ночь? Не везде!
Глава 9
— Знаете что? — весело спросила Соня, беспечно направляя машину в канаву на извилистой дороге, в которой уже набралось небольшое море воды.
— Что?
Лавина воды обрушилась на ветровое стекло, и очередные сто футов дороги нам пришлось ехать вслепую.
— Теперь, когда вы приняли мое предложение, я… мне стыдно. — Она покраснела и действительно стыдливо опустила глаза. — Но мне было не до телячьих нежностей.
— Вы не только застенчивы, но и слепы! — завопил я отчаянно. — Вы же совершенно не видите дороги!
— Не волнуйтесь, — благодушно успокоила она. — Я знаю эту дорогу, как свою ладонь.
— Если вы не сбавите скорость, то получите моей ладонью по физиономии, — пригрозил я.
— Хорошо, милый, — кокетливо ответила проказница. — Если вы трусливы как заяц…
— Я согласен быть зайцем, — заревел я, — но не хочу превратиться в шницель.
Она сбавила скорость, и сквозь лобовое стекло снова стала видна дорога. Я зажег две сигареты и одну из них ловко вставил в ее губы.
— Спасибо, — смущенно улыбнулась Соня. — Очень мило, Рик. Такие штучки я видела только в кино.
— Моя задача — заставить вас держать руль обеими руками, а не заигрывать с вами. Сколько нам еще ехать?
Она всмотрелась в залитую дождем темноту:
— Пожалуй, еще мили две. Я очень польщена, что вы так торопитесь, милый! У меня самой от волнения мурашки по всей спине, вплоть до… — Она внезапно замолчала и сделала вид, что снова всматривается в темноту.
— Забавное место для мурашек. — Мне понравилась ее наивная оговорка.
— Какой же вы грубиян! — Она с притворным возмущением замахнулась на меня.
— Хотите, я расскажу вам о моих проблемах?
— Конечно, если вы обойдетесь без сальностей, — ответила она весело.
— Обещаю, — заверил я. — Вообразите, что вы захотели сделать что-то по-настоящему постыдное, но двое людей все время наблюдают за вами, пытаясь подсмотреть, как это у вас получится.
— А вы сказали, что обойдетесь без сальностей.
— Оставим на минуту ваши неуместные намеки, хорошо? И представим, что ваш, скажем так, недостойный замысел может быть осуществлен только в волшебной стране.
— Мое воображение сразу захромало, — призналась она. — Ну, хорошо. Итак, волшебная страна.
— Вы предлагаете всем окружающим, включая тех двоих, которые не спускают с вас глаз: «Давайте все завтра вечером отправимся в волшебную страну!» Как вы думаете, что предпримут эти подозрительные типы?
— Они, по-видимому, должны оказаться в волшебной стране завтра вечером?
— Я тоже так считаю. Но если вы настоящий ловкач, вы точно знаете, что те двое легли спать, чтобы как следует отдохнуть сегодня и набраться сил для завтрашнего испытания. Поэтому вы отправляетесь в волшебную страну сегодня, чтобы осуществить задуманное заранее в спокойной обстановке, без всяких помех.
— Это и в самом деле очень ловко! — согласилась Соня.
— Такое может придумать разве что ребенок, не правда ли?
— Для взрослого человека задачка слишком проста, он до такого не додумается!
Она внезапно повернулась ко мне:
— Рик? Вы рассуждаете о ловкачах вообще или имеете в виду наши проблемы?
— Я думаю о вечеринке вашего дядюшки, назначенной на завтрашний вечер, — хмуро ответил я.
Она резко нажала на газ, и машина рванулась вперед.
— Мы уже подъезжаем, только бы проклятый дождь наконец угомонился!
— Может быть, моя сумасшедшая идея не имеет под собой никакого основания, — неуверенно заметил я. — Хотелось бы надеяться…
— Рик Холман! Не пытайтесь надуть меня! На самом деле вы считаете, что все уже произошло и мы опоздали, не так ли?
— Вполне возможно, — согласился я. — Но мы ведь даже не знаем, что должно произойти!
— Однако вы полагаете, что мой дядя все равно будет в центре событий?
— Да, к этому, похоже, идет.
— Вам не очень-то нравится мой дядя, верно?
— А вы не заметили перемен в его поведении за последние несколько лет? — Я уклонился от ответа, задав собственный вопрос.
— Я знала его удивительным человеком, таким счастливым, — заговорила она воодушевленно. — Так было, когда мы познакомились, — они с Бабе только что поженились. Его характер стал заметно меняться сразу после развода, дядю буквально все раздражало. Когда он предложил мне работу секретаря, я решила попытаться снова помочь ему стать тем человеком, каким он был раньше, но, увы, у меня ничего не вышло!
— Кто-то примерно в это время сыграл с ним довольно грязную шутку, — заметил я, пока еще толком не зная, как же добраться до истины. — Конечно, он имел право ненавидеть того, кто его так жестоко подставил, но он посвятил все время взращиванию своей ненависти, и она выросла до гигантских размеров, поглотив и его мир, и окружающих его людей. У вашего дяди Ирвинга, милая Соня, ненависть переросла в манию, и он устроил несколько довольно подлых трюков людям, которых я уважаю. Вот почему я не испытываю к нему никаких добрых чувств. — Я перевел дыхание. — Я не знаю, каким был Ирвинг Хойт раньше, но убежден, что сейчас он — выживший из ума подлый сукин сын!
— Вы не имеете права так говорить о нем! — В ее рыданиях слышались одновременно и ярость и страдание. — Он всего лишь пытался слегка припугнуть вас в прошлый раз. Неужели вы думаете, что он позволил бы Киршу изрезать вас ножом?
— Я скажу вам, что я думаю, Соня, — ответил я, решив не щадить ее. — Ваш мерзкий дядюшка несет по крайней мере половину ответственности за все неприятности, которые случились с Бабе Дюан с тех пор, как она согласилась играть роль в проклятой пьесе. И старый добрый Ирв мог в любую минуту остановить Кирша, когда он издевался над вами сегодня вечером, если бы только захотел.
— Я вам не верю! — в отчаянии закричала она. — Вы лжете! Это просто грязный трюк, которым вы пытаетесь защитить наглого зверюгу Чарли Хатчинса, а может быть, и свою кинозвезду с целым списком бывших мужей и моралью подзаборной кошки!