А Ярла из-за стола выскочила – и к своему «трофею», который недвижно на полу лежит. Да недолго пролежит… Погибая, истинную свою внешность показал, так всегда бывает с ларвами. Этот – ростом выше человека, руки и ноги длиннющие, худые, словно палки. Лицо безволосое, белое, как бумага, со вваленными щеками, и глаза-впадины. Вместо одежды истлевшее тряпьё. Не вампир, не оборотный зверь – призрак-душитель. Вот этот «момент истины» и уловила Ярла, руку с кристаллом перед собой выставила, и облик ларва запечатлелся в «ловце», серебряным всполохом влился внутрь. Потому как надо же нанимателю что-то показать, доказать то есть, что она, сумеречный охотник, своё дело сделала, деньги отработала честно. А кроме кристалла показать нечего: растаяло тело призрака без следа, только два ножа, большой и маленький, об пол брякнулись.
Ну а если засомневается кто: мол, чары, картинка-обманка в «ловце» – тогда и разбить перед сомневающимся можно кристалл. И опять во всей «красе» и в полный рост убитый ларв явится. Помаячит немного, прежде чем снова исчезнуть. Может, заказчик успеет даже его носком сапога попинать, в честности охотника убедиться. Но обычно не бывает такого недоверия, охотничью добросовестность сомнениям не подвергают. И после, когда вознаграждение получено, охотники где-нибудь в пустынном месте, где никого поблизости нет, кристаллы разбивают. Потому что не коллекцию же из них собирать.
За считанные мгновения, пока Ярла с кристаллом разбиралась, а призрак таял, вокруг вместо «мало народу» уже толпа собралась, и всё визги, да крики, да возгласы. Поспешила она через людское сборище пробиться, перебраться на другой постоялый двор. На следующий день к заказчику своему пошла. Порасспросила его насчёт погибших людей. Гонец-то, которого вельможа к Ярле с просьбой посылал, всё о «таинственных смертях» твердил: непонятно, отчего погибли люди. А вельможа припомнил теперь: да, вроде, были на лицах какие-то следы… но не на шеях, как от пальцев или от удавки. И всё-таки подтверждение: точно, призрака работа. Что не на шеях – так ларв, он ведь не палач с верёвкой. И руками за горло ему жертву хватать не обязательно. Тело у него – не как человеческое, и форму может менять. Возьмёт, к примеру, призрак да и превратится в текучий сгусток, залепит человеку рот и нос – вот вам и всё.
Так и съездила Ярла в Шенгир: вечером приехала, на другой день в обед уже в обратную дорогу собралась.
Но то – Шенгир, а здесь Лоретт. Дважды в жизни не случается такого везения. Так что в «Золотом карасе» Ярла для начала ужин заказала – картофельный пирог и печёные яблоки, а потом комнату спросила для себя.
Хозяин с хозяйкой, представившиеся господином и госпожой Тиверо, поначалу недоверчиво на новую постоялицу поглядывали. Но Ярла к такому давно привычная. Старая песня: пытаются господа Тиверо понять, кто она такая да как относиться к ней. Если из знатных – где же толпа служанок да приживалок, которая её сопровождать должна, любимых собачек, обезьянок, клетки с попугаями за ней по пятам носить? Да и не того уровня «Золотой карась» гостиница, чтобы высокородные останавливались. Ну а если из простых девица, так ей много уважения ни к чему…
Но Ярла прекрасно знала, чем лучше всего такие вот сомнения развеять. Да и слабость хозяев к звонкой монете с первого взгляда угадала. Не просто слабость, а болезненную, «мутноватую». Поев, подошла к стойке, за которой хозяйка управлялась, мелькнула золотыми монетами:
– За ужин сразу расплатиться, или потом, в общий счёт внесёте?
От цепких глаз госпожи Тиверо манёвр не ускользнул. Заулыбалась. Опасливо слегка – потому что очень уж странная постоялица, – но всё-таки заулыбалась.
– А как вам удобнее…
– Давайте за этот ужин сразу, а всё остальное уже в счёт.
Это то же самое, как если бы сказать: «Да не трусьте так, не подозревайте обмана – деньги есть». Только в вежливой форме. А в подтверждение слов – одну монету на стойку. Улыбка госпожи Тиверо тут же шире и увереннее сделалась.
Чужими слабостями пользоваться, конечно, хорошего мало. Но где же идеальных-то людей найти, с которыми прямо да открыто держаться можно, и которые с тобой так же будут? Днём с огнём таких не сыщешь. Вот и приходится подстраиваться, подлаживаться. Противно, а приходится. Да ещё мысленно себя одёргивать: не суди, не тебе судить. Люди – они люди и есть, нельзя от них слишком многого требовать, и злиться из-за того, что требованиям твоим не соответствуют, нельзя. Так Ярлу отец учил. Так она и старается рассуждать, но трудно бывает порой… Рвётся на волю из «повзрослевшей» души девчонка, которая больше всего на свете хочет, чтобы все «думать и делать плохо» перестали.