Интересно было брата Тирена слушать. Про дальние страны – там другое всё, люди другие. Выглядят иначе, говорят на других языках и двухбережной веры не исповедуют. Грамоте тоже интересно было учиться, потому что благодаря этой науке всякие книжки можно читать. А вот как заставит учитель какой-нибудь скучный текст переписывать, да ещё чтобы хорошим почерком, или подсчёты вести – вот это хуже некуда. Начнёт Ярла отцу на школьные уроки жаловаться. А тот смеётся: вот я скажу брату Тирену, чтобы ещё больше тебе заданий давал. Ярла тут же протестовать: чего это мне больше, а другим, значит, меньше? А Ольмар уже серьёзно глянет на дочь: нам многое надо знать. Мы и бываем много где, и много каких людей встречаем, и в какие только не попадаем переделки. Лишние знания да навыки – они не в обузу, в помощь, скорее.
Чайки низко летали над водой, кричали пронзительно. Их ли крики заставили Ярлу очнуться от воспоминаний, или что-то другое – но теперь перед её глазами был уже не школьный класс в Фейрене, а сегодняшнее: палуба фелуки, речная гладь, лодки на ней, дальше – холмистые зелёные берега. Среди этих невысоких холмов река делала поворот, и лодка вместе с ней, и вот показалось вдали… нет, не ещё одна деревня наподобие тех, мимо которых много уж раз проплывали. Крепостные стены показались, белые стены, зубчатые, с башнями.
Капитан фелуки крикнул что-то двум своим матросам, всех слов Ярла не разобрала, ветер их подхватил, унёс. Но одно – Лоретт – ясно расслышала. Вот, значит, какой он, Лоретт. Город с белыми стенами. Что там, за ними, ждёт? Будет ли эта охота дольше и опаснее других, или наоборот, быстрее и проще?
С попутным ветром стремительно быстро лодка по волнам летит. Меньше и меньше расстояние до города, ближе белые стены. А в небе – тучи плывут, словно фелуку обогнать стараются, текут, меняют форму. В детстве была у Ярлы такая игра: угадывать, на что облака похожи. Припомнилась сейчас, и представились там, высоко, не то звериные морды, не то лица человеческие, гримасами искажённые. Звери-люди или люди-звери. Ларвы?.. Может, это послание от того, к кому едет она в Лоретт? Точнее, из-за кого едет. Из-за кого позвали её. «Привет тебе, сумеречный охотник. Не надейся, что легко дамся в руки твои…»
Нет, глупости всё это. Нет у ларвов ни к каким особым предчувствиям способностей, этот, лореттский, о её приезде понятия не имеет. И сила их хотя велика, но не безгранична. А к облакам, ветру, огню и прочим стихиям никакого отношения не имеют ночные твари.
Есть выдумки и есть реальность, вот и всё. То, что для видунов – реальность, многие другие посчитали бы выдумкой. Кто в этом виноват? Кто виноват, что твоим глазам от рождения открыто то, чего остальные не замечают? Вопрос без ответа. Из тех, о которых лучше не задумываться, а то недолго в пустые и бессмысленные философствования впасть.
Важнее вот что: действительно ли лореттское «чудовище» – свободный ларв? Может, приняли горожане за сверхъестественное преступления какого-нибудь убийцы в человеческом обличии? Бывают и такие «ложные тревоги». Бывает, скорее люди в чудовище поверят, чем в то, что им подобный кровавые злодейства творит. А если бы знали они, что на самом-то деле оба эти случая не так уж и рознятся… Но это опять уже философия. А суть в том только, что если взаправду объявился ларв, сумеречный охотник для его уничтожения необходим. Если же человек по безумию или по расчёту руки в чужой крови запачкал, охотник в поимке его помочь может, но что с ним дальше делать, как наказывать – это уже судей дело.
А вблизи-то, оказывается, и не такие белые они, стены Лоретта. Местами штукатурка пооблупилась да от плесени вздулась пузырями, а кое-где голуби да другие птицы небесные постарались попортить белизну.
Вот и пристань. Деревянные мостки с лодки на берег – скрипучие, могли бы и понадёжнее соорудить. Из караульной будки, что за городскими воротами, выскочил стражник встречать фелуку. Сперва у капитана проверил какие-то бумаги, потом к пассажирам, в очередь выстроившимся, потопал. Теперь пойдёт занудство: каждый ему расскажи, кто есть, да откуда, да зачем в город плыть понадобилось, да вещички свои покажи. В Лоретт, говорят, жемчуг, рубины и изумруды кроме как в собственных серёжках да кольцах ввозить нельзя, потому что торгуют этими камнями только купцы, специальное разрешение имеющие. И ещё, вроде, на какие-то другие товары запреты есть.