Мэри открыла стенной шкаф. Ничего нужного. Рядом со шкафом — дверь в ванную. Ванная была просторная, с двумя раковинами, вмонтированными в общую столешницу. С одной стороны стояли электрическая зубная щетка и мыльница с тонким прямоугольничком мыла. Другая сторона была почти зеркальным отражением первой. Мэри открыла один из шкафчиков: среди множества пузырьков и баночек с кремами лежал желтый блистер противозачаточных таблеток.
Мэри внимательно изучила упаковку. В последний раз Триш приняла таблетку в воскресенье. В понедельник она таблетку не пила. Сегодня вторник. Значит, вчера вечером Триш не взяла с собой пилюли, думая, что вернется сюда.
Взгляд Мэри упал на женские очки в тонкой металлической оправе. Значит, вчера Триш была в контактных линзах. Опять-таки получается, что она предполагала вернуться.
Мэри вновь прошла в спальню. По обеим сторонам кровати стояли тумбочки, на левой лежал «Спортс иллюстрейтид». Правая была пуста. Мэри выдвинула ящик. Несколько номеров «Космополитен» и «Пипл». Посмотрела на даты: самый свежий — декабрьский.
Мэри вышла из спальни и, миновав коридор, вошла в другую комнату, бледно-голубых тонов. У одной стены стояла узкая кровать, у другой — деревянный столик с ноутбуком. Это компьютер Триш! Мэри склонилась над ним и двинула мышью. Экран ожил. Она кликнула на электронную почту и стала смотреть список входящих сообщений. Семь последних пришли от Джулии, Мисси и Йоланды. Она посмотрела список сайтов, на которых Триш была в последнее время. Все они посвящались проблеме насилия в семье и защите прав женщины.
У Мэри заныло сердце, и она отошла от компьютера. Рядом со столиком был шкаф. Она поискала в шкафу пистолет. Не нашла.
Рядом с кроватью стоял белый ночной столик, а на нем — пузатая бутылочка крема для рук и пепельница. В ящике лежал «Пипл» за прошлую неделю. Сделав шаг, Мэри едва не наступила на шнур от зарядки мобильного телефона. Оставалось только сложить два и два.
Триш спала здесь. Они спали в разных спальнях.
Ни дневника, ни пистолета нигде не было. Пистолет она могла взять с собой, но где же дневник?
Остался последний вариант.
Выйдя из дома, Мэри открыла машину Триш, села в нее и захлопнула дверцу. Между сиденьями — ничего, кроме зарядника. В бардачке — Мэри от удивления заморгала — не меньше десятка атласов и карт. А под ними, на самом дне, тонкая книжечка в черном кожаном переплете. Вытащив ее и открыв, на первой странице она прочла: «Патриция Мария Гамбони».
Я знаю, ему это понравится, и жду не дождусь, как увижу его лицо, когда он ее откроет! В жизни не думала, что я буду такая счастливая!
Дневник! Мэри листала страницы, просматривая записи. Триш писала не каждый день, лишь время от времени.
Бог знает, что будет на День святого Валентина! Он опять пьет, и, когда я его одернула, он вышел из себя. Он стал кричать, что я лживая шлюха и что он убьет меня голыми руками.
Мэри перевернула страницу. Из дневника выпала полароидная фотография. Мэри подняла ее. Триш сфотографировала себя в ванной. Страшная красная ссадина на плече. У Мэри пересохло во рту. Вложив фотографию в дневник, она продолжала листать страницы, выхватывая то одно слово, то другое. «Испугалась». «В панике». «Закричал». «Сбил с ног». «Ударил». «Пистолет». Были и фотографии. Мэри бережно положила их между страницами. Полный набор доказательств для судебного разбирательства, которого никогда не будет. Она почувствовала боль и отвращение к закону, который бессилен, к суду, а более всего к самой себе. Она прочитала последнюю запись.
Я пошла к Мэри, но она ничего не сделала. И теперь я совсем не знаю, что делать. Кто бы вы ни были, если вы это читаете, то меня уже нет в живых. Но по крайней мере будет доказательство того, что это сделал он.
— Эй, Мар! — раздалось с улицы, и Мэри, захлопнув дневник, высунулась в окно. — Мар! — издалека кричала Джулия.
Мэри помахала им рукой, спрятала дневник в свою сумку и вышла из машины. По тротуару цокали каблуками Трудные-девочки, напоминая окруженный клубами дыма черный паровоз. И, похоже, в паровозе был пассажир.
Джулия, Йоланда и Мисси в гостиной Триш, сияя, стояли вокруг пожилого азиата в мешковатых штанах и клетчатой рубашке. Лицо у него было совершенно обалделое, волосы седые, редкие. Он не сводил глаз с Джулии. Точнее, с ее бюста, который приходился как раз на уровень его глаз.
— Смотри, Мар. — Джулия крепко обняла старичка, прижав к себе поближе. — Это Фанг Ли.
— Китаец, — подсказал старик с сильным акцентом.