Чтобы приступить к снижению, необходимо подняться. За счет подъемной силы немного гасилась скорость. Так что, чтобы падать медленней, приходилось быстрей лететь вперед и принимать вверх. Крылья не играли тут никакой роли. Ими вообще не помашешь, в противном случае нарушится баланс, и полет потеряет устойчивость.
Опустившись до предела, Лисовин промчался ровно между двух скал и осторожно постарался уйти еще ниже, сохраняя траекторию по отношению к гладкой поверхности. Угол наклона должен быть минимальным или летуна просто размажет.
На всей скорости он плавно ложился прямо на снег. Мгновения Лисовин держался параллельно поверхности на огромной скорости. От напряжения болела каждая мышца, но если он чем-то зацепится или провалится, то торможение будет травматичным. Только на середине ущелья, когда наклон пошел слегка вверх, Лисовин мягко заскользил по снегу выдающимися вперед вшитыми керамическими накладками, а потом опустился всем корпусом и поехал.
Поверхность постепенно изгибалась вверх, как трамплин, быстро гася скорость. Что-то задело и дернуло правое крыло. Ткань порвалась. Лисовина швырнуло вбок, и он покатился, бешено вращаясь. Затормозив, он уже не соображал, где низ, а где верх, и кто он вообще. Рот полон снега, как и нос, и уши. Он откашлялся и медленно ощупал себя, проверяя, нет ли переломов.
Это место Лисовин выбрал не случайно. Помимо того, что подножие горы подходящим образом изгибалось, здесь находилось заброшенное логово контрабандистов в небольшой пещере, в которой он заранее оставил немного припасов и снаряжения.
Добравшись до убежища, Лисовин первым делом снял с себя безвозвратно испорченный и разодранный от локтя до бедра костюм, переоделся в теплую одежду и развел огонь в кострище. За неказистой дверью находилось небольшое помещение, где хранили старое оружие и темпорали. Там он отыскал пару пустых деревянных ящиков и поломанный стул, которые пустил в огонь. Открыв пыльную бутылку, он сделал пару глотков верта прямо из горлышка, а остальное перелил в небольшую флягу. Перед дальней дорогой нужно как следует выспаться. Расстелив одеяло возле кострища, он отстроился на ночлег.
Лисовин по утру подготовил лодку и перекусил, а затем приступил к сборам. Он сложил котелок, одеяло, запасную пару меховых сапог и другие необходимые вещи в заплечный мешок, и покинул пещеру.
Незамерзающая река Безольда заволакивала все вокруг холодным туманом. И пушистые обындевевшие деревья, склонились пред ней, как пред королевой. До темной воды оставалось не меньше сотни метров, когда тишину прорезал громкий треск, и на Лисовина обрушился водопад снега и крови.
А в следующее мгновение к его ногам упало растерзаное ветвями тело. Тартан в клочья, кожа в клочья, одна нога вывернута под неестественным углом. Лисовин глянул наверх и ничего необычного не заметил, только отвесную скалу и высокие заиндевевшие сосны.
— Ягодицы великана! Каким же ветром его сюда занесло?
Невнятный звук. То ли стон, то ли всхлип. Но в нем — мольба. Те, кто не раз делил ложе со смертью, узнают ее зов. Несчастный был еще жив.
Бросив вещи на землю, Лисовин вытряхнул содержимое рюкзака на снег и принялся за дело. Сначала следовало вынуть ветки из ран, все хорошенько промыть и остановить кровь. В ход пошло и одеяло, и верт. Он аж взмок от прилагаемых усилий на спасение незнакомца.
А незнакомца ли?
Только когда он сделал все, что требовалось в первую очередь, Лисовин рассмотрел лицо того, кто буквально свалился на него с неба.
— Сыч… долетался…
Начало темнеть, и снег усиливался.
Лисовин вернулся в пещеру, снял дверь с петель и привязал ее к ржавым саням, чтобы на ней перевезти раненого в пещеру.
Огонь пожирал остатки хлама, ему в пищу отправился очередной стул. Тщательно промыв все раны Филиппа кипяченой водой и вертом, Лисовин наложил тугую повязку ему на ребра, зафиксировал сломанную в нескольких местах ногу и обе руки. Затем вернулся к реке и собрал свои вещи, отыскал в мешке топорик и нарубил дров, так как больше жечь нечего. Придя назад в пещеру, Лисовин так умаялся, что сразу же заснул.
Проснулся он среди ночи от свистяще-булькающих звуков. Раненый не мог кричать или стонать, поэтому из его горла вырывалось нечто нечеловеческое. От этих жутких хрипов волосы становились дыбом и пробирал озноб. Где-то в рюкзаке Лисовин держал небольшой запас болиголова. Растопив снег, он кинул в чашку щепотку травы. Затем дождался, когда хорошо заварится, и вынес на улицу — остудить. Процедил получившийся отвар и аккуратно влил Филиппу в рот, следя за тем, чтобы тот проглатывал. Часть осталась на потом — больше нельзя, а то смерть наступит не от ран, а от отравления высокой концентрацией яда.
Филипп забылся, провалившись в крепкий сон, а Лисовин снял пропитавшиеся насквозь кровью повязки, закинул их в кипяток, обработал ссадины и царапины. Хорошо, что он всегда носит с собой в наборе отмычек пару иголок и шелковую нить. Лисовин их прокипятил, чтобы зашить самые глубокие раны и порезы. За этим занятием он размышлял, что же делать дальше.
Еды у них мало. Он предполагал, что сможет за пару дней переправиться вниз по Безольде к Бездонному озеру. А там уже выйти к прибрежной деревне. Но с раненым это будет проблематично и медленно. Скоро разразится буран, как это всегда бывает после Лисьих Плясок. Они застрянут, так что нужно подготовиться и запастись дровами впрок. Лисовин исследовал каждый уголок пещеры, обнаружив небольшую сеть. Ее использовали для поднятия грузов на Тропу Смерти, но и для рыбы сойдет.
Это было нелегко. Ничем подобным в своей жизни он еще не занимался, поэтому провозился несколько часов. Даже чуть не упал в воду. Его неимоверные старания вознаградились десятком рыбешек на половину ладони. Как только он оказался в пещере, завыл ветер.
Выл и Филипп. Он пытался двигаться, а этого делать не стоило. Лисовин вскипятил воду и заварил болиголов, наспех остудил его, кинув пригоршню снега, и влил раненому. Тот не сразу затих и перестал метаться.
Приготовление рыбы заняло больше времени, чем ее поедание. Во всяком случае со своими двумя Лисовин справился за пару мгновений. Филиппу он сварил бульон и растолок карасиков в кашицу. Остальная рыба лежала на куче снега, чтобы не испортиться, пока снаружи бушевала стихия. Чтобы выйти из укрытия, не могло идти и речи. В белой завесе невозможно разглядеть деревьев, которе находились в нескольких шагах. Там ничего не стоило потеряться в трех соснах, а снежная буря в считанные минуты забрала бы душу, оставив лишь холодное тело.
Рев на улице закончился, когда Лисовин доел завалявшиеся в кармане куртки орешки и честно поделил пополам последний сухарь. Для Филиппа он его хорошенько размочил в остатках отвара. Без обезболивающего раненому очень быстро станет худо, поэтому пришлось его крепко накрепко связать, чтобы не вздумал дергаться.
Снег прекратился. Намело так, что снегоступы еле держали на поверхности. Если бы не они, то Лисовин бы проваливался по пояс. Вышло солнце, сияя так ярко, словно чувствовало вину и извинялось за долгое отсутствие. Только этот свет лишен тепла и, отражаясь от снега, слепил даже через окуляры. Мороз щипал нос и колол щеки, проникал сквозь одежду и сжимал пальцы через толстые перчатки на меху.
Равнодушные темные воды Безольды неимоверно глубоки и важно текли несмотря на мороз. Теплые ключи не давали зиме сковать реку льдом. Но рыба после бури совсем не ловилась. Лисовин оставил тщетные попытки что-то поймать сетью у берега и спустил на воду лодку. С нее тоже не ловилось. Тогда он поставил пару силков, не особо рассчитывая на результат. Звери после бурана не стремятся сразу же покинуть безопасные убежища.
Вспорхнула птица. И Лисовин с досадой проследил за ее полетом. Затем какое-то движение на склоне привлекло его внимание. И внутри похолодело.
На его глазах снег на склоне расчертила длинная извилистая трещина. Лисовин помчался настолько быстро, насколько это возможно в снегоступах. Сердце бешено колотилось от страха и предчувствия. Ведь любой момент снежная масса готовилась сорваться вниз со склона и похоронить и пещеру, эту небольшую долину и двух человек, волей судьбы оказавшихся здесь.