– Возможно, ты сделаешь исключение, – сказала Рдянка Прекрасная, – и малость поразмыслишь над этой исключительной ситуацией. Королева – не шутка.
Жаворонок повертел чашу в пальцах. Он знал, что жрицы Рдянки Прекрасной на придворных ассамблеях громче всех призывали к войне. Не мог он забыть и ночной кошмар: Т’Телир в огне. Этот образ не шел из головы. Жаворонок никогда не высказывался ни за, ни против войны. Он просто не хотел вмешиваться.
– У нас уже была королева, – заметил он.
– Вовсе не королевской крови, – возразила Рдянка Прекрасная. – По крайней мере, со времен Калада Узурпатора не было ни одной.
Калад. Человек, развязавший Панвойну, использовавший свои познания в биохроматических дохах, чтобы создать несметную армию безжизненных и захватить в Халландрене власть. Он защитил королевство своими войсками, но раздробил его и прогнал королевских особ на Высоты.
Теперь они вернулись. Или по меньшей мере одна из них.
– Сегодня опасный день, Жаворонок, – тихо произнесла Рдянка Прекрасная. – А если эта женщина родит вовсе не возвращенного?
– Не может быть, – ответил Жаворонок.
– Да ну? Ты так уверен?
Жаворонок кивнул:
– Из всех возвращенных только Бог-король способен зачинать детей, и все они рождаются мертвыми.
Рдянка Прекрасная покачала головой:
– Мы знаем это от придворных жрецов. Однако я слышала… расхождения в отчетах. Даже если нам на это плевать, есть масса других соображений. Зачем нам королевская особа, которая «узаконит» наш трон? Не правил ли Двор богов сотни лет – достаточно, чтобы сделать королевство легитимным?
Жаворонок не ответил.
– Из этого брака следует, что мы все еще признаем королевскую власть, – сказала Рдянка Прекрасная. – Вдруг горный король замышляет вернуть эти земли? Что, если королева выносит чужого ребенка? Кто наследник? Кто правит?
– Правит Бог-король. Это известно каждому.
– Он не правил триста лет назад, – напомнила Рдянка Прекрасная. – А правили короли. Затем, после них, – Калад, а за ним – Миродатель. Все может быстро измениться. Пригласив эту женщину в наш город, мы, возможно, призвали гибель власти возвращенных в Халландрене.
Она умолкла и задумалась. Жаворонок рассматривал прекрасную богиню. Прошло пятнадцать лет после ее возвращения – она слишком стара для возвращенной. Стара, мудра и несказанно коварна.
Рдянка Прекрасная взглянула на него:
– Я не хочу, чтобы меня застигли врасплох, как было с королевским родом, когда Калад захватил трон. Некоторые из нас строят планы, Жаворонок. Если угодно, можешь присоединиться.
– Ах уж эта политика, дорогая моя, – вздохнул он. – Ты знаешь, как я ею брезгую.
– Ты бог отваги. Нам пригодится твоя самоуверенность.
– Пока я уверен только в том, что буду бесполезен.
Ее лицо закаменело в попытке не выдать досаду. В конце концов она вздохнула и встала, еще раз потянувшись всем своим безупречным телом.
– Когда-нибудь, Жаворонок, тебе придется принять чью-то сторону. Для народа ты бог.
– Не по хотению, дорогая.
Она улыбнулась, затем нагнулась и нежно его поцеловала.
– Обдумай мои слова. Ты лучше, чем воображаешь. По-твоему, я предложила бы себя первому встречному?
Он поколебался, потом нахмурился:
– Вообще-то… да. Именно так я и думаю.
Рдянка Прекрасная расхохоталась, служанки же подняли ее ложе.
– Ох, ладно тебе! Должно быть, как минимум, три бога, которым мне и в голову не придет позволить к себе прикоснуться. Наслаждайся праздником и попробуй представить, как обращается сейчас король с нашим наследством. – Она оглянулась на него. – Особенно если эта картина напомнит тебе, чего ты только что лишился.
Подмигнув, она уплыла.
Жаворонок снова сел на кушетку, затем с похвалой отпустил запальщиков. Когда заиграли менестрели, он попытался выкинуть из головы зловещие слова Рдянки Прекрасной и видения войны, омрачавшие его сон.
В обоих случаях он потерпел фиаско.
8
Сири застонала, перекатываясь. Болела спина, болели руки и голова. Ей было так неудобно, что даже усталость не позволила заснуть. Она села, сжимая голову ладонями.
Она провела ночь на полу опочивальни Бога-короля – считается, что спала. В комнату вливался солнечный свет, отражавшийся от мрамора там, где пол не покрывали ковры.
«Черные ковры, – подумала она, сидя на измятом синем платье, которое послужило и одеялом, и подушкой. – Черные ковры на черном полу с черной мебелью. Халландренцы отлично управляются с лейтмотивами».
Бога-короля в комнате не было. Сири взглянула на исполинское черное кожаное кресло, где он провел большую часть ночи. Она не заметила его ухода.