Насмешливо щёлкнув, Киан’дэ позволял мне перебирать свои валары, играясь с ними и проводя пальчиком по рисункам на его теле. Затем я опустила руки вниз и шутливо, но не без труда, застегнула пояс его кожаных штанов:
— Чтобы не было больше соблазна, — мы с хищником рассмеялись после этих слов: он — хрипло, я — робко.
Киан’дэ поднял мою руку, положил ее себе на ладонь и сощурился, сравнив размеры моей и своей ладоней. Сжав мои пальцы и лаская второй рукой мне шею, он тихо сказал:
«Я никогда не улечу. Только не от тебя».
The In-Between — In This Moment
Знаете это чувство — когда в самые тревожные минуты твоей жизни время растягивается, как вязкая лакрица?.. Оно все длится, дробит секунды на мгновения — и ты замечаешь мельчайшую деталь, малейшее движение.
Киан’дэ ниже склонил голову, когда меч, блеснувший в тусклом солнце, замахнулся — и обрушился на него…
— НЕТ!
Мой крик ничего не смог бы изменить, но я закричала, рванувшись вперед и в два прыжка накрывая собой хищника. Дрожа от ужаса, я была не уверена в том, что делаю все так, как нужно, и ожидала, когда клинок разрежет плоть. Ожидала боли. Но не было ничего.
Крепко обняв Киан’дэ за плечи, я поняла — что-то произошло, и отвернулась от него. Молодой хищник остановил свой замерший меч в каком-то сантиметре от меня — но тем не менее, остановил! Однако, сдается мне, не я тому причина…
Внезапно, Киан’дэ решительно отстранил меня рукой в сторону, напрягаясь, и заглянув ему за плечо, я осознала, почему.
Высокая тень упала на нас обоих, и я увидела перед собой высокого, могучего, уже явно немолодого хищника, зеленокожего и покрытого крапчатыми пятнами. На плечах у него были доспехи, украшенные черепами ксеноморфов. Длинная грива валар была вся покрыта золотыми кольцами, а руки — завершены острейшими когтями.
Он выглядел величественно и надменно, даже без маски, и его удивительно гармоничное для инопланетянина лицо и яркие зеленые глаза вызывало странное чувство. Было мгновенно ясно, что он — не простой охотник, и не только по богатым доспехам и длинному алому плащу за плечами, но и по его стати и выправке.
— Киан’дэ, — пророкотал он, и я неожиданно осознала, что слышу, что он говорит, точно его могучая воля пронизывает пространство и звенит в головах. То же самое, я была уверена, ощущали и прочие яутжа. Киан’дэ при звуках этого голоса согнул спину, надрывно застонал, что было странно слышать от хищника. Рваные валары упали на маску, фосфоресцирующая кровь капала с груди на песок. Я отстраненно смотрела на него, понимая, что ничего не могу сделать — могу лишь быть рядом с ним, но и подойти боялась. Он уже отшвырнул меня дважды, дал знак, что мне здесь не место. Я и сама понимала это – окруженная грозными яутжа, что я могла вообще сделать против них?
— Гаргарот, убери меч, — продолжил могучий яут, и за его спиной возникло, словно по команде, порядка десяти охотников в блестящих вороненых доспехах и сетках на теле. — Ты уже победил.
— Был уговор — драться насмерть! — прорычал молодой охотник, но все же сложил клинок, хлестнувший обратно в наручные ножны. Однако более глубокий, мощный рык, вырвавшийся из груди взрослого хищника, Лидера, как я его окрестила про себя, заставил зеленокожего охотника послушаться и покориться, но не отступить.
Он продолжал смело смотреть в лицо Лидеру, после чего объявил:
— В любом случае, теперь он — мой трофей…
— Сын мой, терпение. Жизнь Киан’дэ принадлежит мне. И он это прекрасно знает. Никто из вас не в силах распорядиться ею.
Оказавшееся в руках богато изукрашенное золотое копье с хлестким звуком развернулось, и Лидер, медленно кружа, не мигая смотрел на Киан’дэ.
— Ты хотел сбежать от меня, к’хан? Ты же знал, что это бесполезно.
Киан’дэ молча покачал головой, не решаясь взглянуть на яута, однако тот резким, отточенным движением выбросил вперед руку с копьем и приподнял острием подбородок маски убийцы.
— Ради чего ты остался на Земле? — медленно протянул он, глядя в багровые глаза Киан’дэ.
Гаргарот осмелился ответить, что-то тихо цокнув и кивнув на меня.
— Ради уманки?..
Огромный хищник впервые обратил на меня взгляд и оценивающим, пристальным взглядом пылающих зеленых глаз осмотрел, так, словно уже получил себе в коллекцию мой череп и позвоночник, в любом случае, сделать это ему бы ничто не помешало, если бы он захотел…
Я непроизвольно сжалась, когда Лидер шагнул ко мне, и вдруг Киан’дэ тихо, предупреждающе зарычал. Яут остановился, в то время как его охрана наставила прицелы на Киан’дэ, однако тот даже не пошевелился.
— Ты. Смел. Зарычать. На меня?
В его интонации проскользнуло удивление и насмешка, однако я по виду Киан’дэ поняла, что он неожиданно завелся. Спина напряглась, и он, набрав в грудь воздуха, привстал на одно колено, силясь подняться на ноги, и низко, раскатисто, предупредительно зарычал – снова.
— Бросаешь мне вызов?
Яут сделал охране знак рукой, и те отступили назад, убирая прицелы. Еще один шаг по песку, еще ближе ко мне.
Киан’дэ с усилием встал, прижав ладонь к глубокой сквозной ране, и, пятная песок кровью, подобрался и медленно закружил вокруг яутжа. И тогда до меня дошло.
Это был он! Он! Патрон Киан’дэ!
Киан’дэ был куда меньше его и в росте, и в строении тела, и выглядел более жалко, покрытый кровью и песком в своих чёрных лохмотьях, однако что-то в нем вдруг вырвалось, неукротимое, как дикая, яркая злость, и сделало его смертельно опасным противником, готовым на все. Он продолжил обходить Патрона, кружа и смыкая кольцами рисунок этого кружения, и наконец оказываясь между мной и охотником.
Твердо встав, Киан’дэ вдруг громко зарычал:
«Первый, кто к ней прикоснется, умрет».
Не сводя глаз с Патрона, он медленно снял с пояса единственное оставшееся при нем оружие: длинный кнут, покрытый крючкообразными шипами, и расслабил запястье, заставив кнут оплести одну его ногу.
— Ты предрешаешь свою судьбу, к’хан. Надеюсь, она того стоит. — предупредил Патрон.
Киан’дэ ничего не сказал, приготовившись в случае чего драться, и я поняла, что на этот раз — до последнего. А затем он снял с лица маску, швырнув ее к ногам Патрона.
Я медленно ухватилась за его ногу, умоляюще взглянув наверх. Что же ты делаешь?! Киан’дэ сверху вниз глянул на меня, полыхнул яркими багровыми глазами. На его лице, исполосованном шрамами и усеянном рисунками татуировок, блеснул оскал.
…пожалуйста, если они будут его убивать, пусть сделают это быстро. Не нужно мучить его. Не нужно трогать его. Я молча прикрыла глаза, из-под которых побежали слезы — прежде всего, страха — и прижалась щекой к его колену, прильнув к нему.
Прошло несколько долгих секунд.
Неожиданно, сверкнуло золотое копье — так быстро, что Киан’дэ, мне показалось, не сумел бы среагировать. Однако, когда Патрон метнул в него свое оружие, хищник легко перехватил его, несмотря на то, что бросок был мощным. Рыкнув, Киан’дэ кинул копье в песок, перед этим сняв что-то с острия. Маска. Его маска.
Патрон был так быстр, что я не заметила, как он подцепил копьем маску, лежавшую в песке.
— Я не собираюсь тебя убивать. — Спокойно произнес он. — И твою уманку тоже.
Киан’дэ глухо щелкнул, сжимая в руке маску и тяжело дыша.
— Гаргарот.
Молодой яут стремительно подошел к могучему воину.
— Ты не знаешь, Киан’дэ, но Гаргарот — мой кровный сын, будущий лидер клана… И твой Патрон.
Взгляды хищников: светлый — молодого яута, и алый — Киан’дэ — встретились.
— Отец…
— Тишина. — Пророкотал Патрон, раздвигая крупные острые мандибулы. — Ты в одиночку уничтожил крупную цель, которая мешала пребыванию нашего клана на Земле. Это доказало мне истинность твоих намерений. Но, поскольку ты бежал от меня… я хочу передать тебя в распоряжение Гаргарота. Он будет жить с новой колонией. На Земле. После того, как завершит свои дела на Яутжа Септима.