- А от деда? - встряла я. - От деда ест что?
Она посмотрела на меня с насмешкой сердобольного врача, в её взгляде зажглась некая стального блеска точка, произнесла раздельно с явным намерением укоротить мой правдоискательский пыл:
- От деда - любовь к коньяку в зимний морозный день. Чтоб на самом дне фужерчика. Чтоб при этом в камине пылали дрова и звучал Бах... Но негромко.
- У такой суперкрасавицы и нет суперпоклонника?.. Не верится, - повела я её на ранее проложенную тропинку.
- Если о поклонниках... в этом разрезе... поллюциях-фрустрациях на фоне грандиозного обнищания масс... то с этим в порядке. Имеется суперкрасавец, восхитительный тенор, который распевается с самого утра и все его разговоры "в голосе я? Или не в голосе сегодня буду?" Из-за него я возненавидела певцов. Но если сходить куда - приятно, не скрою. Всеобщее ошеломление! Мы та ещё парочка! Глядимся на славу!
- Его зовут, конечно, Орест или Эдуард?
- Примерно. А ты с лезвием...
- Жизнь такая... Вопрос: а он, случаем, не тот самый гуру, ради которого ты продала дедов орден? Не он ли пил с твоим дедом на даче в тот злополучный вечер? Или ты с ним, с дедом, один на один?
На миг она испуганно уширила глаза, но сейчас же закрыла их наглухо выпуклыми, классическими веками мадонны Литты и, загнав себя в слепоту, с деланной небрежностью бросила:
- Придумаешь тоже... Плохо знаешь деда. Он не рвался к общению. Сам по себе жил. Моя бабка, его жена, умерла, и гармония его жизни нарушилась навсегда. Он писал, писал...
- А когда пил?
- Когда хотел.
- Мог пить с посторонним?
- Ни за что. Он же не был алкоголиком. Кое когда, по случаю - это да... Ты что, всерьез думаешь, что он умер не своей смертью?
Во мне встрепенулся баклан, углядевший серебристый блеск рыбины у самой поверхности вод...
- Почему ты, Люба, решила, что я думаю именно так?
Она сморгнула. Она оттягивала ответ на простенький, в сущности, вопрос. Поискала глазами, обнаружила пачку сигарет, вынула одну, сунула в рот, закурила. Сигарета была длинная, тонкая, темная. Особенная, значит.
- Я-я-я? - протянула с излишней наивностью, как ребенок, которого уличили во лжи. - Я вовсе так не думала...
Теперь мне, уже вцепившейся в свою добычу "мертвой хваткой", следовало долбануть её в самое, простите, темечко:
- Когда ты была на даче деда в последний раз? В тот день, когда он умер? Или когда? Может быть, ты видела, с кем он пил?
Ее прекрасные глаза сверкнули искрой ненависти. Она сдернула с ноги босоножку. Мне показалось на миг, что сейчас она швырнет этот предмет прямехонько в меня. Но она швырнула босоножку в дальний угол и сказала:
- Оля-ля! Какие мы проницательные! Какие мы Шерлоки Холмсы! Как нам хочется, чтоб наша сочиняйка имела бешеный успех у читающей публики! Чтоб заголовочек был убойный: "Внучка Люба убила деда-писателя!"
Я переждала, глядя в сторону, где висела фотография Любы во всем белом на фоне Эйфелевой башни.
- Люба, - отозвалась не вдруг. - Ты в Париже была? Почему не осталась там? Зачем вернулась в нашу разруху? Уж с твоей-то красотой тебя непременно взяли хоть куда...
Девушка увяла от этих моих слов, поджалась, обняла сама себя прелестными длинными руками с точеными пальцами:
- Взяли бы точно... Уже предложили... Сказочный контракт... Но...
- Любовь?
- Она самая...
- Не очень счастливая?
- Ну-у... Любовь и есть любовь. Ради неё я регулярно свечусь по телеку, рекламирую крем для лица.
- То-то я подумала, что видела тебя где-то...
- Я, я! "Если вы пользуетесь обычным кремом, то не удивляйтесь, что ваша кожа становится очень сухой, и на ней начинают появляться морщины. Ночной крем для лица с витамином Е и экстрактом ромашки оказывает восстанавливающее и успокаивающее действие, обогащает вашу кожу необходимыми питательными веществами..." ну и тому подобное...
- Он тебя не любит, что ли? - стукнула я её прямо в лоб.
- По-всякому, - откликнулась она тусклым голосом.
Конечно, я негодяйка, если и сквозь искренне сочувствие незадачливой красавице ни на минуту не забывала о своей выгоде.
- Пьет он, что ли, этот твой избранник? Или колется?
Она окатила меня презрением, переполнив им и свой голос:
- А ты что, можешь сильно помочь мне? Успокойся. Не пьет, не ширяется, никакую траву не курит. Супермужчина!
- Заинтриговала ты меня, Любовь, сил нет. Может, фото покажешь?
- Зачем?
- Да интересно же... Я же тоже пока не старуха.
Она махнула рукой в сторону "стенки":
- Открой нижний ящик справа. Попробуй сама найти.
Долго себя упрашивать я не позволила. Девичьи желания переменчивы, каприз с плюсом может тут же смениться на каприз с минусом. Я дернула на себя предложенный ящик... Он оказался забит фотографиями. Пришлось рассматривать. Многое можно было узнать о Любе по этим глянцевым прямоугольникам разной величины. Вот она, совсем юная, на излишне длинных ногах стоит среди зеленого луга в ромашках, держит на руках серого пуделька и улыбается. Вот она в лодке, свесилась с кормы, пробует сорвать белую лилию. Гребет худощавый пожилой мужчина в тельняшке.
- Это с дедом? - спрашиваю.
- Ага. На Ладоге. Мы с ним одно время много куда ездили.
Увидела я Любу и бьющей азартно по мячу ракеткой, и на коленях у Пестрякова в возрасте лет шести, и с букетом белой сирени и белым бантом на голове - видно, шла на последний, выпускной урок после первого или второго класса. С дедом она бросалась, на миг повернувшись к фотокамере, в синее море с белым пароходом вдали. С дедом поднималась в гору. С дедом плыла на теплоходе... С дедом собирала клубнику в общую плетеную корзинку, голопузая, без штанишек, года два ей было в то солнечное утро, не больше...
- Очень дед тебя любил, - сказала я.
- Очень, - ответила я.
- И ты его.
- И я его.
- Отец меньше с тобой возился, судя по фотографиям...
- Меньше, - согласилась Люба. - Он весь в своем летчицком деле был, пока не попал в автокатастрофу. Дома только и слышалось: "Я резко ввел самолет в пикирование у самой земли. Я резко рванул машину в сторону. В воздухе, братья и сестры, все делается быстро". Он готов был, даже засыпая, бормотать о своем: "Сегодня я мог грохнуться! Но не грохнулся! На малой высоте, на скорости выполнил каскад фигур высшего пилотажа и доказал, что у этого самолета высочайшие летные характеристики! Есть, есть слабина! Но это не повод, чтоб его забраковать! А Ванька Седов не успел вывести машину из пикирования, у всех на глазах врезался в березовую рощу... Ванька, Ванька..."
... Снимок, который держала в руке, не оставлял сомнений - на нем сияет белизной улыбки тот самый человек, который есть не очень задачливая "любовь" девушки Любы...
Она же, должно быть, ещё не заметила мою находку, продолжала говорить о необязательном для меня как дознавателя:
- К отцу я не в претензии. Он брал меня с собой, когда мог. Я с ним побывала в Англии, когда такие путешествия воспринимались вроде хождения по Луне. На аэродроме Фарнборо, где проходила ежегодная авиационная выставка. Мы с ним ходили по Гайд-парку, любовались зелеными лужайками, лебедями, бродили по знаменитой Пикадилли, где столько световых реклам - ослепнуть можно...
- Этот? - я протянула ей снимок черногривого знойного красавца с улыбкой, которая как бы заставала вас врасплох своей безупречной выверенной, ослепляющей красотой.
- Подохнуть можно, верно? - усмехнулась она. - Даже если он был бы глухой-слепой. А он к тому же поет! Да как! На коленях перед ним хочется ползать... Я и ползаю...
Мне хотелось, чтоб случилось чудо. Чтоб можно было спрятать за пазуху какое-либо фото этого патентованного цыганистого улыбальщика. Я заметила одно такое, но маленькое, там, среди прочих, в ящике...
И чудо было.
- Люба! К тебе пришли! - крикнула в дверь её мать.
Люба взметнулась с кресла, как птица, почуявшая опасность... Я же чисто воровским, стремительным движением выхватила из ящика фото неведомого мне певца и сунула в разрез кофты-рубашки, которая, слава Богу, темно-синяя и не просвечивает.