Однако этой ночью Хизер было вовсе не для мечтаний или размышлений, овеянных безмятежностью и спокойствием. Несмотря на то что она пыталась отвлечься от мыслей об Эрике, они непрестанно лезли ей в голову, не давая желанного покоя. В какой-то момент у неё даже возникла идея о рисовании, однако, стоило Хизер подумать о своей прошлой аналогичной попытке расслабиться, как она сразу же улетучилась. Творить было бессмысленно, так как, скорее всего, в конечном итоге этот вариант не избавил бы девушку от дурных мыслей, а наоборот, навеял бы новые, возможно, даже не касающиеся Эрика и его болезни.
Ведь весь мир обременяла проблема глобального масштаба, о которой Хизер, как ей казалось, не вспоминала слишком давно. Если бы не обострившаяся болезнь Эрика, девушка первым делом бы попыталась выведать последние новости, связанные с этой катастрофой. Но так как вроде бы отступившая беда всё-таки вновь перешагнула порог Нортенов, Хизер, переживавшая за брата, так и не узнала известий прошедшего дня. Несмотря на то что девушка находилась в неведении всего лишь сутки, ей казалось, будто пролетела чуть ли не целая неделя, ознаменовавшая для всего мира множеством неизвестных событий.
Этой ночью Хизер, охваченная треволнениями, снова не могла уснуть, несмотря на то что всячески пыталась это сделать, чтобы получить хотя бы кратковременный отдых. Поняв бессмысленность собственных стараний, девушка решила занять себя делом, мысль о котором пришла к ней крайне внезапно.
Выбравшись из кровати, Хизер подошла к маленькому телевизору, висевшему на противоположной от ложа стене, и включила его, поставив практически минимальную громкость, чтобы никого не потревожить. Никакие фильмы, передачи или прочие составляющие развлекательной программы, прокручиваемые в это время, девушку не интересовали. Зато Нортен просто обязывала себя узнать о последних событиях, случившихся за прошлый, выдавшийся для неё поистине сумасшедшим день.
Так как до круглого часа оставалось совсем немного, ждать пришлось недолго. Через несколько минут, которые Хизер провела за раскладыванием мелких предметов по прикроватный тумбочке, началась долгожданная новостная программа. Завидев это, девушка мгновенно бросила своё нехитрое занятие и в напряжении застыла у экрана.
Из этого выпуска известий Хизер довелось выведать немало полезной информации. По крайней мере, она узнала то, что в корне изменило её предположения, связанные с Убийцей Звёзд. Ведь, начиная со злополучного вечера и заканчивая тем моментом, когда из уст диктора прозвучала крайне неожиданная новость, Хизер была практически уверена, что человек, напавший на неё, являлся не кем иным, как самим главой зловещей организации. Однако, как выяснилось, она ошибалась. Скорее всего, мужчина просто бросил это, находясь в состоянии наркотического опьянения или желая ещё больше устрашить и без того напуганную жертву.
Никаким Убийцей Звёзд тот человек не был. После того, как произошёл инцидент, о котором сообщили в практически в самом начале программы, безумца увезли в психиатрическую клинику, где он на следующий день скончался таким же образом, как и все жертвы Убийцы Звёзд. Эккинс, получивший травмы, тоже оказался в госпитале, вот только его участь пока что была куда более радостной. Его состояние постепенно улучшалось, и, несмотря на многочисленные увечья, полученные им в результате драки, прогнозы врачей, занимавшихся этим пациентом, звучали позитивно.
Помимо маньяка, чуть не лишившего жизни Хизер, в прошедший день аналогичной смертью умерли немало людей. Впрочем, подобное известие уже не содержало в себе ничего особенного. Несмотря на своё страшное содержание, теперь оно звучало как нечто, привычное всему человечеству.
Последние новости преподнесли Хизер очередную пищу для размышлений. Теперь, помимо мыслей об Эрике и ежедневных убийствах, девушке не давал покоя вопрос, связанный с личностью Убийцы Звёзд. Она заинтересовалась этим как никогда. И теперь Хизер понимала, что во что бы то ни стало должна найти ответ. Где его искать, она, конечно, не ведала, но даже этот факт не мешал ей ставить перед собой такие невыполнимые цели.
Узнав нужную информацию, Хизер выключила телевизор. Так как сна у девушки по-прежнему не было ни в одном глазу, она, как и в прошлый раз, решила поддаться размышлениям. Всё-таки обычно это помогало ей сосредоточиться, хотя после двух бессонных ночей, вероятно, вполне могло и вовсе сбить с толку.
От мира собственных мыслей Хизер отвлекла мама, ранним утром зашедшая в комнату вместе с Эриком. Завидев брата, Хизер приятно удивилась, так как кровотечение у того прекратилось, он шёл самостоятельно, да и выглядел гораздо свежее. Мальчик, окончательно не потерявший память, изъявил желание порисовать, чем ещё больше обрадовал сестру.
Однако, стоило Эрику взять в руки карандаши и бумагу, как он задумался. Видимо, мальчик помнил, что когда-то любил рисовать, однако не мог понять, как это делается. Эрик всячески крутил в руках карандаш, словно ему попалась какая-то игрушка. Бумагу же он не трогал, так как эта странная белоснежная вещь, с которой нельзя было даже поиграть, его, по-видимому, абсолютно не заинтересовала.
Хизер не стала ничего говорить брату. Приготовив необходимые принадлежности, она приступила к рисованию, надеясь таким образом продемонстрировать мальчику то, что он столь упорно пытался вспомнить.
Но внезапно Эрик отложил в сторону карандаш. Заняв странное положение, он обхватил руками голову и, не в силах удержать очередной приступ болезни, вновь задрожал. На лице ребёнка застыло выражение, отчетливо показывавшее боль, которую он испытывал. Несмотря на это, мальчик молчал. Он не кричал и не плакал, пытаясь вытерпеть невыносимую боль, нещадно терзавшее его ослабевшее тельце.
Завидев эту душераздирающую картину, Хизер подбежала к брату. Она заключила мальчика в крепкие объятия, чтобы ему, продолжавшему вести неравную битву, стало хоть немного легче. Девушка надеялась, что эта боль была лишь временной.
— Я не могу смотреть на то, как ты страдаешь, — прошептала Хизер, крепче прижимаясь к брату, — но я верю, что ты всё вынесешь. Совсем скоро тебе станет лучше. Я знаю, ты победишь. Главное — не отчаивайся. Это пройдёт, всё пройдёт…
— Эта болезнь очень плохая. Ею не должны болеть люди. Сделай так, пожалуйста… — с трудом произнёс Эрик, в голосе которого слышалась какая-то мольба.
— Я обязательно сделаю, если обрету необходимую для этого возможность, — заверила Хизер, ласково погладив брата по голове.
К Эрику подошла испуганная мать, чтобы помочь ему добраться до комнаты, где мальчик смог бы нормально устроиться в своей кровати. Однако Эрик уходить отказался. Ему, находившемуся в объятиях сестры, по-видимому, хотелось провести время именно с ней. Так мальчик явно чувствовал себя лучше.
— Эрику с тобой хорошо, поэтому пока что я его не стану забирать. Но если у него вновь откроется кровотечение, обязательно позови меня, — произнесла мать, покидая комнату.
И вот Хизер вновь осталась наедине с братом. Только теперь это уже был не тот Эрик, с которым она общалась каких-то два дня назад. А уж тем более он не имел ничего общего с тем полным энергии ребёнком, каким он встретил роковую зиму. Эрик стал другим… Он казался таким слабым, беспомощным, потерявшим всякие жизненные силы. Но несмотря на это, мальчик всё ещё верил в чудо, которое, как он считал, обязательно должно было прийти. Он знал, что совсем скоро оно шагнёт в уютное жилище Нортенов, навеки развеяв мрачную атмосферу, воцарившуюся в нём несколько месяцев тому назад. Наивные мечтания всё ещё переполняли Эрика, и потому, несмотря на своё отвратительное самочувствие, он не сдавался, стойко выдерживая нестерпимую боль, не собиравшуюся отступать никоим образом.