Пока накрывали стол, разговор пошел об охоте. Его милость похвалялся своими подвигами, тыкал рукой в кабаньи головы и рога горных оленей, предъявил шкуру настоящего серого медведя — грозы здешних мест, открыл свою коллекцию охотничьего оружия, стоившую не меньше пятнадцати тысяч немедийских ауреев, непрерывно рассказывал какие-то байки о звериных тропах и повадках самых разных животных, которых в свое время ему пришлось убить. Само собой, интересовался охотничьими секретами Ночной Стражи и заявил, будто год назад устроил облаву на болотного ящера. Потом, выказывая себя приверженным этикету дворянином, потащил Асгерд и увязавшегося за ними Эйнара взглянуть на собрание драгоценностей, которыми он увлекался не меньше, чем охотой.
Гвай и Конан прочно застряли возле столика, украшенного доброй дюжиной кувшинов и бутылей с эмблемами лучших винодельческих домов, от Шема до Зингары и Пуантена включительно. Гвайнард плеснул себе «Черного герцога», произведенного в Гайарде Аквилонском, задумчиво оглядел залу и тихо спросил:
— Конан, ты никаких странностей не заметил? Я не имею в виду нечисть, пока ничем потусторонним здесь и не пахнет. Что-то другое, неуловимое.
— Заметил. Рассказать, что именно?
— Позже. Сначала послушай мои соображения. Не спорю, барон отлично разбирается в охоте, но меня смутил рассказ о сером пещерном медведе. Угрохать такую здоровую тварь можно только одним способом — арбалетной стрелой в глаз, чтобы стальной болт прошил мозг. Олем уверяет, будто заманил медведя в ловушку, в яму, и там добил. Какие, к демонам, ямы в горах? Серая бестия отлично лазает почти по отвесным скалам, выберется из любой западни… Мне кажется, что барон великолепно знаком с охотой на равнине и в лесу, однако в горы никогда не заходил. И потом, где его охотничьи собаки?..
Киммериец, словно не поверив, обвел взглядом залу. Слуги выносят яства из боковой двери, явно ведущей на кухню, у дальнего окна скучает каштелян, наверняка призванный присматривать за гостями, но… Извините, такого просто не бывает: любой, самый бедный дворянин, содержит хотя бы пару породистых собак. Здесь их нет. Ни одной. Остались на псарне? Расскажите эту сказку кому-нибудь другому! Конан отлично помнил, что даже во дворце его старой подруги, хауранской королевы Тарамис, собаки всегда присутствовали и на приемах, и на обедах и даже на государственных церемониях.
То же самое было в Кордаве у Фердруго и принцессы Чабелы, которая вообще очень любила животных. И у Страбонуса в Кофе… А если вспоминать бесчисленные дворянские замки, к которых побывал киммериец за последние пятнадцать лет, то полное отсутствие охотничьих собак в замке Дортон, выглядело попросту невероятно!
Вполголоса Конан изложил свои подозрения: кофиец-каштелян, несколько неподходящий возраст самого барона, кроме того, завзятый охотник, проводящий большинство времени в седле или на своих двоих в лесу, должен выглядеть более жилистым…
— За ужином не вздумай напиваться, — проворчал Гвай. — Изображай пьяного сколько угодно, но голову сохрани чистой. Что-то в Дортоне неправильно, руку на отсечение даю!
* * *Киммериец стоял перед открытым окном и недоумевал. Сразу за узким прямоугольным проемом колыхалось молочно-белое густое облако тумана, причем настолько плотное и непроглядное, что не видать даже краев распахнутых наружу ставень. В комнату туман не затекает, ни одного ручейка странного марева не вьется над каменным подоконником. Такое впечатление, что за стенами замка разлито целое море молока, затопившее Дортонское поместье до крыши.
Еще немного поглазев на туманную стену, Конан вернулся к столику, на котором разложил ставшие привычными карты герцога Райдора. Снова попытался отыскать на них что-нибудь необычное, способное дать ответ хоть на один вопрос, и снова отодвинул пергаменты в сторону. Ничего путного на ум не приходило. Даже посоветоваться-то не с кем! Барон оказался столь любезен, что выделил каждому гостю по отдельной комнате и вся остальная компания улеглась спать в собственных апартаментах.
Донжон являлся более вместительным, чем показалось на первый взгляд. Целых четыре этажа, множество переходов, ведущих в другие помещения замка, добрый десяток лестниц… Запутано. Слишком запутано для родового гнезда провинциального дворянина. Хотя, о вкусах не спорят — не сам же Олем Дортон возводил это сооружение, смахивающее на уменьшенное подобие Лабиринта стигийского Птейона? По виду, замку не более трех сотен лет и Олем обязан благодарить достойных предков за оставленное в наследство жилище.