Как бы то ни было, к настоящему моменту болезни как таковые на Горе были практически забыты, за исключением, пожалуй, наводящего ужас заболевания даркосис, или священной болезни, исследование причин которой вызывало неодобрение со стороны касты посвященных, утверждавших, что подверженность этой болезни является выражением Царствующими Жрецами своего неудовольствия по отношению к заболевшему. Тот факт, что дар-косис поражал как тех, кто тщательнейшим образом соблюдал все предписания религии и регулярно посещал бесчисленные службы, так и тех, кто относился к посвященным с прохладцей, редко принимался во внимание, хотя, будучи вынужденными давать какиелибо объяснения данному парадоксу, посвященные признавали, что есть некоторая загадочность в непредсказуемости поражения этой болезнью, но единодушно сходились во мнении, что в этом, мол, и проявляется неисповедимость воли Царствующих Жрецов.
Я также склонен полагать, что своими успехами в избавлении от недугов горианцы частично обязаны терпимому ими жесткому ограничению в области технического прогресса. Царствующие Жрецы не испытывают ни малейшего желания дать человеческим существам возможность достичь определенного развития могущества и бросить вызов их безраздельному владычеству на планете. Жрецы считают, и, по-видимому, совершенно справедливо, что человек по своей природе существо довольно свободолюбивое и, имей он достаточно силы, он непременно потеряет перед ними всякий страх, а то и попытается их уничтожить. Дабы этого не допустить, Жрецы оказывают на человека постоянное давление и всячески ограничивают его деятельность, особенно связанную с развитием вооружения и средств коммуникации.
С другой стороны, усилия, которые человек мог бы потратить на разрушение, отчасти по необходимости, направлены на иные, созидательные цели и дали наиболее высокие результаты, например, в медицине и архитектуре.
Введение стабилизирующих сывороток, получение которых считается неотъемлемым правом каждого горианца независимо от того, принадлежит он к цивилизованным слоям общества или является варваром, друг он или враг, происходит путем серии инъекций и дает невероятный, фантастический эффект, в результате которого происходит трансформация клеток, ведущая к изменению определенных генетических структур, не влекущая за собой при этом ухудшения общего состояния организма и не дающая никаких побочных эффектов. Кроме того, подобные генетические изменения организма способны, разумеется, передаваться по наследству. Так, например, хотя я и прошел курс инъекций, когда несколько лет назад впервые попал на Гор, медики разъяснили мне, что в моем случае в этом не было особой необходимости, поскольку мои родители, уроженцы Земли, будучи на Горе, уже получили необходимую дозу сыворотки. Люди, однако, по-разному реагируют на состав сывороток, и результаты, а также степень её воздействия на их организм различны. У некоторых эффект, вызываемый сывороткой, длится бесконечно, у некоторых снижается уже через каких-нибудь пару сотен лет, на кого-то она вообще не действует, а есть и такие, у кого она вместо стабилизации организма вызывает его быстрое необратимое разрушение. Горианцы тем не менее относятся к курсу инъекций с большой благосклонностью, и мне не приходилось встречать тех, кто пытался бы от них уклониться. Игрок, однако, как я уже говорил, казался довольно старым. Не то чтобы он выглядел дряхлым и немощным, но чувствовалось, что его возраст дает о себе знать - по крайней мере его гладко выбритое лицо покрывала густая сеть морщин, а длинные волосы были совершенно седыми.
Но больше всего в этом человеке меня поразило не то, что он выглядел значительно старше людей, обычно встречающихся на улицах городов Гора, а то, что он был абсолютно слепым. Смотреть в его глаза было очень неприятно, поскольку в них начисто отсутствовали зрачок и радужная оболочка, а сами белки, да и вся глазная впадина казались залитыми какой-то мутной остекленевшей массой. И тут я внезапно догадался, каким образом этот человек потерял зрение. Его глаза, вероятно, много лет назад были выжжены раскаленным металлом.
На лбу, в центре, виднелось большое клеймо - начальная буква горианского слова "раб". Но я знал, что игроки не могут быть рабами, это оскорбляло бы в первую очередь тех, кто хотел бы с ними играть - то есть свободных граждан, а кроме того, саму игру. Да и как, интересно, вообще можно допустить, чтобы свободный человек мог потерпеть поражение от раба? Нет, судя по способу, которым его ослепили, и выя<женной отметине на лбу, этот человек, вероятно, некогда нанес обиду или стал поперек дороги какому-нибудь рабовладельцу, очевидно занимающему заметное положение в обществе. - Фигуры расставлены,- сказал винодел, потирая от волнения руки. - Твои условия? - спросил игрок. - Я хожу первым,- ответил винодел.
Это, безусловно, давало ему определенные преимущества, позволяя начать разыгрывать дебют, который мог быть ему хорошо знаком. Кроме того, делающий первый ход мог скорее развить свои фигуры и занять ими центральную часть доски, держа под контролем большую часть игровьк полей. К тому же начинающий игру в некоторой степени брал в свои руки инициативу, вынуждая противника делать соответствующие ответные ходы и навязывая ему таким образом свою тактику. Поэтому зачастую при встрече профессионалов примерно равного уровня мастерства выигрыш с большей вероятностью оставался на стороне того, кто Делал первый ход. - Хорошо,- кивнул игрок. - Кроме того,продолжал винодел,- я оставляю за собой право сделать в ходе партии подряд три хода в любое удобное для меня время, а ты должен играть без убара и убары или первого наездника.
К этому времени вокруг играющих, помимо меня, собралось ещё четыре или пять зрителей. Здесь были строитель, два кузнеца, булочник и погонщик тарнов - плотно сбитый парень с зеленой повязкой на плече, указывающей на то, что на соревнованиях тарнсменов он болеет за зеленых. Однако спортивных полетов в этот день не было, и повязка на его руке свидетельствовала скорее о его принадлежности к персоналу, обслуживающему команду зеленых. Никто из зрителей, казалось, не выражал неодобрения по поводу моего присутствия, но ни один из них рядом со мной не всТал. Впоследствии, однако, в ходе игры в наиболее острые, волнующие моменты они нередко забывали о соблюдаемой ими дистанции. Сейчас же, когда были услышаны непомерно жесткие требования винодела, некоторые выразили неодобрение. - Хорошо,- спокойно ответил игрок, глядя поверх доски невидящим взглядом. - И ставка в игре,- заявил винодел,- один к восьмидесяти.
Среди зрителей поднялся возмущенный ропот. - Один к восьмидесяти! настойчиво повторил винодел. - Хорошо,- согласился игрок. - Мой ход,сказал винодел.- Наездник убара - к лучнику, клетка семь. - Дебют Сентиуса,- немедленно прокомментировал один из кузнецов.
Булочник, заглянув ему через плечо, тут же передал другим собравшимся:
- Он играет Сентиуса.
Зрители сгрудились плотнее. Думаю, всех их сейчас интересовало, какими будут действия игрока в ответ на четырнадцатый ход желтых, поскольку именно тут мнения специалистов расходились: одни считали наиболее логичным выдвижение посвященного убара к книжнику, на клетку пять, другие доказывали, что наиболее предпочтительным является отход лучника убары к незащищенному наезднику убара, клетка два.
К моему удивлению, игрок предпочел увести лучника убары к наезднику на клетку два, что казалось мне скорее оборонительным, нежели наступательным ходом и предоставляло его противнику возможность проведения достаточно опасной атаки, которая при логическом развитии комбинации должна была неминуемо привести к потере им посвященного на клетке пять. Когда игрок сделал этот ход, я заметил, как двое-трое из наблюдателей неодобрительно нахмурились и, переглянувшись, отошли от играющих. Винодел продолжал стандартное развитие атаки и передвинул второго лучника к посвященному на клетке пять. Лицо игрока оставалось совершенно спокойным. Я почувствовал себя разочарованным. Становилось очевидным, что игрок преднамеренно ослабляет свои позиции, хотя некоторые специалисты - причем небезосновательно - рекомендовали придерживаться именно оборонительной тактики. Тем не менее, будучи в Ко-ро-ба, я лично десяток раз наблюдал, как Сентиус из Коса разыгрывает свой дебют и никогда в этом месте он не отводил лучника убары на оборонительные позиции. Когда я заметил волнение, охватившее винодела, и стоическое спокойствие на невозмутимом лице игрока, я, как и многие другие, с досадой понял, что, сколь ни высока ставка в этой игре, партия будет за виноделом. Парень, судя по всему, был вовсе не плохим игроком, наоборот, он даже обладал определенным мастерством и вполне мог бы помериться силами даже с одаренными горианцами, энтузиастами своего дела, для кого игра была второй натурой, но до уровня профессионала ему было далеко - ох как далеко!