Полковник Линдберг еще раз тщательно обыскал окрестности в последней надежде найти хоть какие-нибудь следы, затем вбежал в дом и немедленно позвонил в полицию. Через тридцать минут детективы прибыли на место происшествия.
Первичный осмотр выявил следы желтой глины в детской комнате и вмятины от лестницы на клумбе под ее окном. Отсюда, очевидно, преступник проник в дом. Во дворе было обнаружено вдавленное в грязь плотничье долото. Накануне похищения два дня непрерывно лил дождь, и на оштукатуренной стене дома были видны отметины от лестницы. Но этих следов, конечно же, был недостаточно.
Через 48 часов к расследованию подключился шеф ФБР Гувер. Он приказал сотрудникам своего ведомства оказывать необходимую помощь полиции штата Нью-Джерси.
Расследование возглавил полковник Норман Шварцкопф. Он распорядился приостановить расследование других дел и сконцентрировать все усилия на одном, — на деле о похищении маленького Чарльза. Но тогда ни он, ни кто другой не могли даже предположить, что пройдут долгих четыре года, прежде чем справедливость восторжествует.
Экспертиза записки преступника показала, что он либо немецкого, либо скандинавского происхождения. На это указывало написание некоторых слов. Анализ чернил и бумаги ничего не дал, такие же можно было купить повсюду в Америке.
После ойроса слуг и выяснения прошлого их самих и членов семей полицейское расследование зашло в тупик И тогда вконец отчаявшийся полковник Линдберг бросил зов о помощи. Игнорируя требования похитителей, он опубликовал в газетах всех крупных городов Америки обращение с просьбой не причинять вреда его сыну и вернуть его домой живым и невредимым. Его жена, в свою очередь, через газеты сообщила похитителям режим дня и кормления их малыша, так как у него была специальная диета после болезни.
Энн Линдберг надеялась, что столь широкомасштабная полицейская акция по поимке похитителей напугает преступников и они выдадут себя. Она писала матери: "Детективы настроены оптимистично, хотя полагают, что потребуется время и выдержка. Они считают, что похитители попали в ужасную переделку — сети расставлены по всей стране и им некуда деться". Она даже не допускала мысли о том, что ее сын может быть убит.
Две недели не было никаких вестей, но наконец почтой доставили вторую записку, а за ней и еще несколько. В первой говорилось: "Мы будем держать у себя ребенка пока все не
утихнет". В следующей было написано: "Мы заинтересованы в том, чтобы вернуть вашего малыша невредимым". Чарльз Линдберг, летчик со, стальными нервами, оказался на грани нервного срыва. Переживая из-за неудач в расследовании, он тайком от полиции пошел на контакт с преступниками и через месяц заплатил выкуп через посредника, доктора Джона Кондона.
Кондон был эксцентричным пожилым человеком, который ушел на пенсию после пятидесяти лет преподавательской работы, а потом принял предложение поработать в университете в Нью-Йорке. Он обратился к Линдбергу с предложением стать посредником в переговорах с похитителями, так как ему удалось спровоцировать преступников и он стал получать аналогичные требования о выкупе с пометками похитителей. Первое письмо пришло после того, как он через газету предложил вступить в переговоры с похитителями. В этом письме говорилось следующее: "Сэр! Если вы хотите быть посредником в переговорах с Линдбергом, следуйте нашим инструкциям". Линдберг сначала относился к Кондону с подозрением, но когда тот показал послания с отличительными знаками преступников, решил воспользоваться этими услугами.
Линдберг дал Кондону псевдоним «Джафси» и поручил ему напечатать в нью-йоркской газете шифрованное сообщение: "Деньги готовы. Джафси". Это было ответом на требование выкупа. Через месяц он получил еще одно послание, предписывавшее ему прочитать объявление в частной рубрике "Нью-Йорк тайме". В нем сообщалось, что он должен приехать на станцию нью-йоркской подземки с деньгами. На этой станции в условленном месте он нашел записку следующего содержания: "Перейдите улицу и идите от кладбищенской ограды в направлении 233-й улицы. Я вас там встречу". Пробираясь между надгробиями, Кондон наконец встретил человека. Он все время прикрывал лицо рукой. Незнакомец сообщил, что ребенок в полной безопасности. Кондон заметил: "Но полковнику Линдбергу необходимы какие-нибудь доказательства, прежде чем он заплатит выкуп". Незнакомец сказал, что вышлет ночную пижаму малыша бандеролью в ближайшие дни, а также заявил, что сумма выкупа увеличивается до 70 тыс. долларов. На этсЦКондон возразил, что об этом следовало предупредить гораздо раньше. Человек вглядел испуганно и грубо спросил: "А ты случаем не привел полицейских?" "Нет! Вы можете мне доверять", — ответил Кондон.
Через два дня прислали пижаму малыша, и миссис Линдберг признала в ней ту, в которой был малютка Чарльз в ту роковую ночь.
При следующей встрече на кладбище в районе Бронкса в Нью-Йорке Кондон передал 50 тыс. долларов. В этот раз вместе с Кондоном был и Линдберг, однако они даже не пытались задержать незнакомца. Он назвался Джоном, принял от Кондона коробку с деньгами и обещал выслать подробные сведения о местонахождении ребенка по почте на следующее утро. После этой тайной встречи действительно пришло анонимное письмо с уже знакомыми опознавательными знаками: "Мальчик находится в Боуд Нелли. Это рядом с островом Элизабет". Линдберг принял «боуд» за написанное с ошибкой английское слово «боут» (лодка) и безуспешно пытался найти это место в Новой Англии.
Он вернулся домой 12 мая. Там его ждала ужасная новость, что разложившийся трупик мальчика был обнаружен в лесу водителем грузовика Уильямом Алленом в шести милях от своего дома. Мальчик умер от сильного удара по голове. После опознания стало. ясно, что найдено тело маленького Чарльза. Это поразило Линдберга в самое сердце. Боль утраты усилилась после того, как ему сообщили, что малыш был убит в ночь похищения.
Печально, но полиция не нашла ни одной улики, чтобы установить личности убийц. Линдберг заявил, что ему было бы хоть немного легче, если бы преступник оказался за решеткой, и что безнаказанность такого преступления является слишком тяжкой ношей для него.
После того как утихла газетная шумиха, Чарльз Линдберг окунулся в политику, особенно заинтересовавшись идеями фашизма, распространившимися в те годы в Европе. А полиция скрупулезно продолжала затянувшееся расследование этого дела. Деньги, переданные через «Джафси», были основной уликой, так как Линдберг заранее переписал номера банкнот. Эти номера были разосланы во все концы страны. Все банки и кассы получили указание повысить бдительность, чтобы выявить клиента, предъявившего купюры с этими номерами.
15 сентября 1934 г. 30-летний эмигрант из Германии был арестован после расчета за 10 галлонов бензина 10-долларовыми купюрами, среди которых была банкнота с «отмеченным» серийным номером. Бдительный служащий бензоколонки записал номер автомашины этого клиента и уведомил полицию.
Быстрая проверка установила, что владельцем автомобиля является некий Бруно Хауптман, проживающий на 222-й улице в Нью-Йорке. После ареста у него во время обыска были обнаружены несколько банкнот из выкупа, а в гараже — 14 тыс. долларов. Обследование квартиры также дало результат: на внутренней стороне дверцы буфета был нацарапан номер телефона Кондона.
Хауптман заявил, что в Америке он проживает с 1923 г. и занимается в основном перепродажей акций. "Мне везло, — скажет он. — Я не преступник. Все, что у меня есть, добыто путем сделок, а не преступными деяниями". Изворачиваясь, он будет утверждать, что большая сумма наличных, найденных у него, принадлежит его приятелю Исидору Фишу, преуспевающему торговцу мехами, и что он дал деньги ему на хранение до возвращения из поездки в Германию. Однако, как выяснилось, Фиш умер в Германии и вряд ли смог бы подтвердить эту версию.