Я его перебил. - "Почему это я?' «Это мог быть кто угодно. Даже вор ».
«Ба», - прорычал русский. «Ты тоже ищешь Карминяна. Это был сильный человек, умевший обращаться с мавританским кинжалом. Это исключает двух женщин. И ты не художник. Мы думаем, что вы американский агент ».
Я чуть его не поздравил. По крайней мере, одно они правильно поняли. Кроме того, я понял, почему я был их логическим подозреваемым, и решил выяснить это сам. Я спросил. - "Значит, я убил только одного из ваших людей?" «Вас было пятеро, включая ту обезьяну, которая теперь изображает из себя водителя».
«Обезьяна» повернулась и пристально посмотрела на меня. «Да», - ответил главный. «Пановский ждет нас дома. Так что нас всего четверо. Более чем достаточно, чтобы иметь дело с тобой ».
Он был недалек, и я узнал то, что хотел знать. Там не было никого, кроме тех, кого я видел с момента нашего первого знакомства.
Мерседес остановился, и я увидел низкие поперечные планки, которые были частью крыши над входом. Я вышел. Оба револьвера остались у меня под ребрами, и на этот раз водитель пошел за нами. Со мной они не рисковали.
«Пановский!» - воскликнул главарь. «Эстан здесь».
Ответа не было, и по моему телу пробежали леденящие кровь предчувствия.
Русский снова закричал, и в доме было тихо.
Я видел, как он нахмурился.
«Это странно», - прорычал он.
Они толкнули меня впереди себя.
Я не был так удивлен, как они.
Пановский лежал на полу в луже крови, голова его почти отделилась от шеи.
Я увидел, что порез на его шее имел изогнутую форму, простирающуюся почти от шеи до точки чуть ниже подбородка. Судя по свежести все еще растекающейся лужи крови, это произошло не более пятнадцати минут назад.
Русские смотрели на безжизненное тело мужчины, как будто не верили своим глазам.
Я думал о Рифах. Очевидно, они наблюдали за этим местом, смотрели, как остальные уходят, а затем ударили. Они хотели убить русских по одному, очень четко, тихо, без шумной стрельбы.
Я спросил. - "Когда я его убил?" «Когда ты держал меня в машине? Он умер не больше пятнадцати или двадцати минут назад. Ты мне веришь сейчас?' Тот, кого звали Эстан, говорил с остальными короткими, быстрыми предложениями, конечно, не зная, что мой русский был более чем посредственным.
Они были ошеломлены, потрясены и сбиты с толку. Обсуждали кто убил, когда и зачем, но держали свои проклятые револьверы уткнутые мне в ребра. Наконец Эстан снова повернулся ко мне.
«Вы не работаете в одиночку», - объявил он. «С вами есть другие, кто это сделал».
«Да», - сказал я. - Опять мавританский кинжал. Мы всегда их используем. Мы всегда приспосабливаемся к местным обычаям ».
Его твердые, похожие на свиньи голубые глаза изучали меня, и я увидел, что он пытается это быстро обдумать. Он размышлял.
«Может, ты и не знал», - сказал он наконец. «Возможно, ты художник. Это больше не имеет значения. Нам все равно придется убить тебя. Вы слишком много знаете, чтобы позволить вас выпустить ».
«Я быстро всё забуду», - сказал я, но русские продолжали смотреть на меня. Хьюго молча лежал у моего предплечья. Это начинало выглядеть так, как будто я должен был закончить то, что начали Рифы. То есть, если бы я мог это закончить.
Они держали свое оружие неподвижно. Внезапное движение и две пули попадут в мое тело.
"Что делать, Эстан?" спросил второй русский.
«Значит так», - ответил тот. «Мы оставим его тело здесь с Пановским и найдем другое место. Сначала возьмите паспорт Пановского и документы, удостоверяющие личность. Не люблю небрежную работу ».
Водитель взял документы, удостоверяющие личность мертвеца, и я знал, что мне нужно выиграть время, и очень быстро.
«Подождите», - сказал я. "Как насчет того, чтобы привести вас к Карминяну?"
Крошечные глаза русского слегка расширились, и на его лице появилась медленная довольная ухмылка.
Я заставил себя выглядеть максимально обнадеживающе и выжидательно.
«Ну-ну», - сказал он, сжимая перед моей рубашки кулаками, похожими на окорока. «Теперь твоя память возвращается, не так ли?»
Он тряс меня из стороны в сторону, и я позволил себе расслабиться.
"Где он, свинья?" - прогремел он.
Я покачал головой. - «Только если вы пообещаете отпустить меня после этого», - сказал я.
Русский медленно отпустил свою большую руку и слегка ухмыльнулся, очевидно моей наивности.