Устроившись в доставленном для него кресле, он объяснял:
— Пока обычный среднестатический гражданин был полностью захвачен массовой эйфорией вокруг информационных технологий, а компании-производители гордо именовали себя "агентами нового демократического порядка", реальная экономическая и информационная власть, далекая от какой бы то ни было децентрализации, сконцентрировалась в руках небольшого числа мегакорпораций. Они контролировали не только содержание информационных потоков, но и развитие конкретных технологий для получения и обработки информации. И хотя в вашей стране по крайней мере боролись за обладание этим мощнейшим из средств влияния, экономический крах 2007 года положил конец этой борьбе. В мире, который рушился на глазах, Вашингтону не оставалось больше ничего, как обратиться за помощью к людям вроде моего отца. Помощь эта была предоставлена, но — за определенную цену…
— Проще говоря, — подытожил спустившийся к нам с капитанского мостика полковник Слейтон, — правительство они купили.
Трессальян улыбнулся ему, затем вновь обратился ко мне:
— У полковника несомненный дар краткости, который ошибочно почитают сухостью и равнодушием, но не забывайте: никто не пострадал от воздействия информационных технологий больше, чем участники Тайваньской кампании, которые посвятили себя целям поважней, чем рынки Китая. Да, информационные технократы, и мой отец в их числе, купили правительство, и с тех пор все законодательные инициативы и материальные ресурсы были отведены от программ регулирования, от медицинских и экологических исследований, от сферы образования, от программ помощи отсталым странам — даже от военных разработок — короче, от всего. Все сэкономленные таким образом средства были брошены на подъем старых рынков и создание новых.
— Допустим, — согласился я, от близости Ларисы чувствуя себя все более непринужденно. — Предположим, я согласен с вами — так что с того? Вы сами говорили, что подобное на протяжении человеческой истории происходило не раз.
— Нет, Гидеон, — сказал Жюльен Фуше, охватывая мясистой рукой крохотную чашку с эспрессо. — Малкольм сказал отнюдь не это. Начало событий было, возможно, не таким уж оригинальным, но каким будет их финал? Аналогов тому, что происходит сегодня, в мировой истории попросту нет. Плотину прорвало; человеческое общество, и без того пресыщенное избытком информации, теперь в ней просто захлебывается. Скажите, вам ведь знакомо понятие "локальный экстремум"? Момент, после которого темп и интенсивность процесса возрастают так резко и радикально…
— …что количественные изменения переходят в качественные, — закончил я за него. — Да, профессор, я в курсе.
— Ну, в таком случае, — продолжил Фуше, — позвольте довести до вашего сведения, что мировая цивилизация только что достигла этого момента.
Некоторое время я сидел молча. Пусть его слова звучали совершенно неправдоподобно, но просто так отвергнуть их я не мог — слишком серьезен был источник сведений.
— Вы хотите сказать, — наконец решился спросить я, — что последние поколения информационных технологий качественно настолько превосходят все мировые достижения прошлого — такие, как, скажем, печатный станок — что их внедрение повлечет качественный сдвиг в самой структуре общества?
— Precisement,[3] — согласно кивнул Фуше. — И не удивляйтесь, доктор. Создатели этих технологий уже столько лет твердят, что они несут огромные сдвиги. А мы, — те, кто собрался здесь, — считаем эти изменения… — подбирая подходящее слово, он отпил глоток эспрессо, — зловещими.
Затем настал черед Леона Тарбелла.
— Гидеон, "век информации" не породил никакого свободного обмена знаниями, — сказал он. — Все, что у нас есть — это свободный обмен некими данными, которые бесполые стражи инфотехнологий сочтут дозволенными.
— Да и сама сущность этих технологий подразумевает, что никакого реального, адекватного знания больше не существует, — добавил Эли Куперман. — Ведь обрывки информации, которым эти стражи позволяют просочиться сквозь системы доставки, крайне беспорядочны и принципиально неверифицируемы. Причем в лучшем случае это просто неверные сведения. В худшем — намеренная, расчетливая ложь, простенькая либо затейливая, масштабная, подкрепленная сфабрикованными доказательствами и подделанными цифровыми изображениями. А возможность проверить источники сведений появилась слишком поздно, — когда эти технологии уже завоевали мир.