В четверг я сказал Хоуку, где проведу выходные — в доме Линды Смайт в Фэрфаксе. Я уже сказал ему, что мою квартиру обыскали благодаря звездному репортеру «Завтра». Линда ждала меня на вокзале, когда я приехал. Приближающаяся зима витала в воздухе, и холодный вечер начал возвещать о себе. Листья падали на нас по дороге, когда она вела свой « Триумф » по извилистым проселочным улочкам. Линда была в брюках и толстом шерстяном свитере, который, как он ни старался, не мог скрыть набухшую грудь. Она мимолетно поцеловала меня, когда мы увидели друг друга, после этого уже не так мимолетно.
«Я с нетерпением жду отличных выходных», — сказала она.
— Вы, конечно, имеете в виду верховую езду, — сказал я.
«Да, конечно». Она засмеялась.
Казалось, наступит прекрасный день для лошадей и всадников. Линда устроила бег с препятствиями на своей земле, и в пятницу у нас будет репетиция, чтобы познакомить лошадей и всадников с маршрутом. Это была бы спокойная поездка, где никому не нужно было бы проявлять себя. На следующий день, в субботу, состоится настоящий заезд, разумеется, по тому же маршруту. Одна из замечательных особенностей поместья Линды заключалась в том, что она могла проложить четыре или пять маршрутов.
Выбор лошади из конюшни Линды обычно был делом первой очереди. Но большинство всадников остановились на той лошади, которая им нравилась, что я и сделал. Я остановился на прекрасном гнедом жеребце с примесью арабской крови, сильной лошади, полной духа и огня. Он был большим и сильным, хорошо прыгал и мог брать высокий темп по ровной местности. Линда всегда приглашала хороших наездников и хороших спортсменов: Терри О'Делла, Ритча Уошфорда, Синтию Хопкинс - все они были лучшими наездниками и значительно превосходили меня в лучших аспектах конного спорта. У них было больше времени на тренировки, чем у меня. Но я компенсировал недостаток практики смелостью и решимостью. Ритч Уошфорд однажды сказал мне: «Ник, старина, ты ничего не добьешься на соревнованиях в закрытых помещениях, но здесь, на открытом воздухе, ты просто вихрь».
Пятница выдалась яркой и знойной. Практически все прибыли рано утром в четверг или в пятницу утром, и поездка была великолепной на холодном ярком послеполуденном солнце. Ритч Уошфорд и я какое-то время разминались, гоняясь друг за другом на большинстве прыжков. Синтия Хопкинс, высокая темноволосая девушка, осталась позади нас, а Линда и остальные последовали за нами.
Ты готов полностью посвятить себя верховой езде, Ник?» — спросила меня Синтия за ужином в тот вечер. «Я знаю, что ты выиграл несколько соревнований по конкуру, но ты мог бы добиться действительно хороших результатов, если бы у тебя было время покататься».
Я улыбнулся ей. «То, что я делаю, позволяет всем вам продолжать делать то, что вы делаете», — сказал я. «Есть много людей, которые завидуют всему хорошему и привлекательному в вашем мире, и они хотят это изменить. Они все хотят сделать вас скучными придурками. Кто-то должен за ними присматривать.
-- Послушайте , сэр ! — воскликнул Ритч, поднимая свой стакан. Я лишь полушутя ответил Синтии. Она была ведущим математиком, работавшим в большой лаборатории. Ритч Уошфорд занимал важную должность в разведке во времена Кореи. Это были не просто резвые мальчишки и девчонки, эта группа, которая превращала наши посиделки в периоды, проведенные с людьми, которых вы любили и уважали.
Как всегда, ужин Линды был превосходным: он был представлен охлажденными креветками и вкусным соусом ремулад, а затем жареным ягненком в мятном соусе, печеным картофелем, фаршированными грибами и фасолью. вертс с рубленым миндалем. Хорошее бургундское, Шамбертен 1961 года с бараниной. Конечно, остальные наслаждались ужином. Они привыкли к хорошей еде и хорошему вину, но, откинувшись на спинку стула, я подумал, нравится ли им это так же сильно, как и мне. Когда вы столкнулись со смертью, когда вы увидели извращенную ненависть и грязную грязь в этом мире, и когда вы знаете, что вас ждет еще одна порция того же самого, вы по-особому наслаждаетесь добром. что мало кто знает.
Позже, намного позже, с Линдой рядом со мной, ее высоким, стройным телом, обнаженным против меня, я мог почти забыть Сонёна и зло, которое его окружало. Почти. Линда издавала жужжащие звуки, мягкие звуки женщины, которая это знает? она вот-вот будет совсем и полностью удовлетворена.
«Ник, пять центов за твои мысли, — сказала она, глядя на меня своим широкощеким лицом с угловатыми чертами. В ее голубых глазах читалось беспокойство, а между ними был намек на хмурость.