Он и сам уже себя ненавидел за столь необдуманный поступок. А чего он ожидал, умышленно не предупредив Тэрегэна о том, что у самки начался плодородный цикл? Ведь была же, хоть и небольшая, вероятность, что Вождь убьет её! Но трехпалый, в тайне надеялся на это ибо не хотел, чтобы ууманка и ее совместные с Вождем отпрыски заняли его место.
Противоречивые чувства разрывали трехпалого, не давая мыслить конкретно. Он хотел остаться для Тэрегэна своего рода «сыном», доверенным лицом, правой рукой, советником и другом. Но как только Вождь связался с Исхиром и на горизонте замаячила перспектива добыть чистейшие гены уумана, шанс создать идеальных потомков Вождя, все изменилось. С этих пор Фат’дэт стал все четче ощущать, что он не нужен Вождю в качестве друга и советника — он лишь слуга, выполняющий волю своего господина и все внимание и доверие будут обращены в сторону будущих потомков Тэрегэна, но никак не к Фат’дэту.
Но была у него ещё одна мысль. Трехпалый и сам понимал насколько она безумна, но ничего не мог с собой поделать. Он нуждался в дружбе, любви и понимании, отчаянно жаждал быть нужным хоть кому-нибудь! И, ведь, он может взять у ууманки составляющую РНК и создать необходимых гибридов с помощью своего собственного биологического материала — убрав ненужное и выцепив чистый ген анаптикса и уумана, примешав собственные данные.
Но в таком случае ему придется убраться с темного Атолла и найти себе и своему созданию убежище, иначе Вождь убьет их обоих. Эта запретная мысль не давала Фат’дэту сосредоточиться с самого момента появления ууманки. Её кровь и микроскопическая часть плоти хранятся среди склянок с различными веществами в его лаборатории, но модификация и вправду могла сделать ууманку и её биологию куда лучше, чем сейчас, а значит и для него это лучший вариант.
Проснувшиеся древние гены, что таились в этом хрупком тельце могли сильно усовершенствовать её, дать ему и всем остальным возможность излечиться, не полностью, но это уже шанс. Трехпалый, все равно, никогда не превратиться в крупного самца, не станет отцом. А так у него будет повод продолжать свое жалкое и, по сути, никого не волнующее существование, смысл которого в служении Вождю и науке.
Преисполнившись этой мыслью о новом смысле и надежде он бросился на ууманку, жалко визжащую, истекающую кровью, прилипшую к стене. Её яркие глаза наполняла злоба и отчаяние, ему даже показалось, что самка почти уже сдалась.
Но он ошибался. Тара хоть и была на грани от унижения, которое она испытывала и почти уже утраченной надежды на спасение, но она все же хотела вырваться. Когда её сжали лапы трехпалого, не давая двигать руками, она со всей, что была у неё, силы пнула его ногой. Сила удара, в таком положении не велика, но место — паховая область было чувствительным, что у человеческого мужчины, что у этих инопланетян.
Хищник ослабил тиски, его тело непроизвольно согнулось, а из-под маски вырвался громкий, хоть и не такой грозный, рык. Воспользовавшись этим моментом, девушка тут же выскочила в открытую дверь, прямо в зал. Но не успела она сообразить, где находится выход в коридор, как услышала шипение черных насекомообразных тварей, тех самых «псов» Тэрегэна.
— Черт! — выругалась она, пригнувшись, рассматривая их мерзкие, продолговатые головы и пасти, скалившиеся на неё.
— Фу, к стоматологу не думал сходить, ублюдок! — поморщилась она. Девушка кажется поняла, что в их обязанности входило только охранять её, но не жрать и не калечить. Воспользовавшись этой догадкой, Тара пнула близстоящую тварь, со всей силы.
Но все чего ей удалось добиться — это слегка отодвинуть бошку ксеноморфа. В остальном, обе твари оставались неподвижными, лишь скалились и истекали слизью, что потоками валила изо рта каждой из них.
— Они не дадут тебе сбежать ууманка, — проговорил оцифрованный голос позади, — Если ты еще можешь побороться со мной, то с ними тебе не совладать.
— Они меня не тронут! — самодовольно произнесла она в попытке еще раз ударить тварь, но та подняла свой сегментированный хвост и полоснула им Тару по плечу. Плечо заныло, а кожа треснула и хлынула алая кровь.
— Паскуда! — заорала она, прикладывая ладонь к свежей ране. Не сдержавшись Тара злобно оскалилась на тварь, копируя её ужасающую «улыбку».