В своих показаниях следователю Александрову лидер кадетов Милюков облагораживал себя тем, что в силу своих возможностей, какими он располагал в бытность министром иностранных дел Временного правительства, препятствовал въезду в Россию лиц, скомпрометировавших себя «связями с противником». На самом деле он ставил препоны политическим противникам, поскольку и до приезда их для кадетов конкурентов хватало с избытком. Причем многие из них — не менее агрессивные и беспринципные, чем сами кадеты. В первую очередь это, пожалуй, относится к эсерам. О том, как постепенно росло их влияние во Временном правительстве, как они все настойчивее расталкивали конкурентов в «министерской очереди», может свидетельствовать партийный состав правительства, время от времени изменявшийся. Так, со 2 (15) марта по 6 (19) мая 1917 года в него входили: 1 октябрист; 8 кадетов, в том числе и председатель (Г.Е. Львов); 1 трудовик, с марта «перекрасившийся» в эсера. Это был 1-й состав. 2-й состав (май—июль): 1 октябрист, 8 кадетов, 3 эсера, 2 меньшевика. 3-й состав (июль—сентябрь): 7 кадетов, 5 эсеров и народных социалистов, 3 меньшевика. Этот состав наиболее показателен возросшей ролью эсеров не только по числу мест в правительстве, но и обладанием председательским креслом в лице А.Ф. Керенского. Был еще и 4-й состав. В нем количество министров-эсеров значительно поубавилось. Стало меньше в нем и кадетов, но зато эсеры сохранили за собой ведущий пост — председательствующий. Из этих цифр видно, что кадеты последовательно теряли свое влияние (ведь названные цифры включали в себя не только «чистых» кадетов, но и примыкавших к ним, то есть колеблющихся между различными группировками), в то время как их главные соперники — эсеры день ото дня набирали силу. Так что Милюков знал, что среди эмигрантов, стремившихся в Россию после Февральской революции, было немало эсеров, рвущихся к правительственному пирогу, к государственной казне. Об этом в определенной степени свидетельствует документ, подшитый в следственных материалах, собранных Александровым. Он представляет из себя, как значится в препроводительной справке к нему, «Список эмигрантов, прибывших в Россию в начале апреля сего года». Направил его «весьма спешно» судебному следователю по особо важным делам Александрову (по запросу следователя под № 659) начальник контрразведывательного отделения штаба Петроградского военного округа на театре военных действий. Датирован документ 4 октября 1917 года за № 11021. В препроводительной также указывалось, что «подробный список эмигрантов, прибывших в первой половине мая сего года, всего около 250 человек» направляется начальником контрразведывательного отделения «заведывающему центральным Бюро при Главном Управлении Генерального Штаба».[95]
В списке эмигрантов (прибывших в Россию в начале апреля 1917 года и официально зарегистрированных при переезде границы), предоставленном Александрову, значатся 72 фамилии. Среди известных меньшевиков (Г.В. Плеханов, Л.Г. Дейч) и большевиков (В.И. и Н.К. Ульяновы, М.Г. Цхакая, Г.Е. Зиновьев[96]) числились и не менее известные эсеры. Здесь, например, под номером 48 упоминался Борис Савинков. Конечно, не многие его знают как автора романа «То, чего не было» (написан в 1914 году), нескольких повестей, стихов, выступавшего под псевдонимом В.Ропшин. Но как об организаторе всевозможных заговоров и мятежей, о террористе — об этом, пожалуй, все наслышаны. Во Временном правительстве он занимал пост товарища военного министра. Ровно через десять номеров записан Илья Фундаменский. Впрочем, иногда его фамилия писалась Фондаминский, еще чаще — Фундоминский. Он имел также псевдоним — Бунаков. Считался одним из лидеров партии социалистов-революционеров (эсеров), был депутатом Учредительного собрания, входил в «Союз возрождения России». 60-м в список внесен Виктор Чернов. Конечно, Милюкову не было никакого резона пускать в Россию, а точнее, подпускать к власти, такого предприимчивого и опасного человека, прослывшего одним из основателей и теоретиков партии эсеров. Немудрено, что Чернов сумел пробиться в состав Временного правительства, где занял пост министра земледелия, а также стал председателем Учредительного собрания. Сразу же за ним в списке записан ошибочно Николай Авкшитев. Ошибочно, потому что правильная фамилия этого, тоже известного лидера эсеров, — Авксентьев. Спустя три месяца после приезда в Россию он вошел в состав Временного правительства в должности министра внутренних дел.
О яростном соперничестве кадетов с эсерами накануне и после Февральской революции любопытные сведения можно почерпнуть из довольно неожиданных источников, а точнее — услышать от людей, казалось бы, далеких и от той, и от другой партии. Вот, к примеру, атаман Анненков. Отъявленный монархист, он, мстя Советской власти за гибель старого мира, залил кровью все Семиречье (ныне юго-восточная часть Казахстана), не щадя ни виновных, ни безвинных, ни старого, ни малого. В 1927 году он по приговору суда был расстрелян. Мне довелось знакомиться с материалами предварительного следствия и судебного производства. Так вот, в показаниях Анненкова встречаются сообщения о том, как именно кадеты и эсеры, соперничая между собой за влияние на войска, разваливали фронт и расшатывали веру солдатской массы в царское правительство. «Представители различных партий, чаще социал-революционеры и кадеты, утверждали, — рассказывал бывший колчаковский генерал, — что император Николай II находится под большим влиянием жены и благодаря своему слабому характеру не способен управлять страной». Еще больше активности стали проявлять партнеры-противники после Февральской революции. Анненков честно признался, что для него, последовательного монархиста, в силу обстоятельств принявшего присягу на верность Временному правительству, не всегда была понятна истинная суть патриотических призывов «агитаторов Керенского». Он говорил следователю: «В целом довольно трудно было разобраться, какая из партий придерживается более правильной позиции. Я больше склонялся в сторону эсеровской, и у меня сложилось определенное убеждение в необходимости поддержки Временного правительства. Мне казалось, что Временное правительство создаст такую власть, которая нужна народу, а Учредительное собрание выберет нового царя, опирающегося на Думу и земства».
Соперничая, кадеты и эсеры нередко вступали и в сговор между собой, когда нужно было наброситься на кого-нибудь сообща. Они вошли в альянс при свержении царя, при формировании Временного правительства, чтобы не допустить в него большевиков, при неистовой травле последних после июльских событий 1917 года, в годы Гражданской войны и иностранной интервенции. Многие из них, временно отступив перед Советской властью, довольно изобретательно замаскировались и растворились в массе «советских граждан», а то и довольно успешно стали делать карьеру в советских учреждениях. Более того, многие стали называться коммунистами и так же неистово бороться с врагами Советской власти, как до этого боролись против нее. Особенно преуспели в этом эсеры. Одни из них «перекрашивались» ради того, чтоб выжить, другие в силу крайней невозможности для них жить без власти и привилегий. Но значительная часть просто-напросто маскировалась, при случае занимаясь вредительской работой, дискредитацией партии и новой власти, озлобляя людей своими противозаконными выходками и более серьезными акциями.
Нельзя исключать, что одно из громких (именно громких, объявленных в печати и распространяемых на всех углах и перекрестках) дел, сотворенных эсерами от имени Советской власти, — дело о царской семье. Засилье эсеров на Урале, как перекрашенных, так и явных, было в то время общеизвестным. И далеко не пассивным. Примечательная информация на эту тему содержится, к примеру, в материалах, собранных Соколовым, в частности, в показаниях Н.А. Соковича от 24 августа 1918 года. Особенное внимание, на мой взгляд, заслуживают следующие слова Соковича: «Я ни к какой партии не принадлежал и не принадлежу, но был записан, как сочувствующий, в партию социалистов-революционеров. Записался я в середине декабря 1917 года… В январе месяце 1918 года я, по предложению партии, пошел на съезд крестьянских депутатов с целью познакомиться с разницей программы правых и левых социалистов-революционеров… Большевики предложили этой фракции 4 места в комиссариатах, а именно земледелия, юстиции, транспорта и здравоохранения». Итак, в числе других постов в Уральском областном совете наркоматом юстиции ведали эсеры. Но известно, что «главный цареубийца» — Юровский являлся товарищем комиссара юстиции именно этого совета. Немаловажный факт! Значительное количество интересной информации на этот счет содержится в материалах по «Алапаевскому делу», хотя бы в показаниях Петра и Афанасия Старце-вых — тоже эсеров.