Глаза в прорезях принялись тщательно изучать каждый мазок картины, но далеко не только они. Еще несколько чувств встрепенулись и облизали холст. Ноздри принюхались, уши прислушались, рот готовился к трапезе. В желудке заурчало, и он едва сумел подавить желание подняться и съесть произведение Люка. Странная картина, чего и говорить. Кроме мастерства художника в чисто изобразительном плане, за ней чувствовался легчайший налет смерти. И дело даже не в названии, не в композиции, не в идее — он чувствовал, художник тоже знаком со смертью не понаслышке. Конечно, не как Барс, но тоже отправил на тот свет немало людей.
Сзади послышалось шлепанье босых ног и шелест ткани. Барс даже не повернул головы, глаза под маской продолжали рассматривать холст. Двое слуг, одетых по арабской моде, поставили паланкин рядом со стулом убийцы; низкий женский голос сказал из-за плотной материи:
— Здравствуй, милый.
— Привет, Оса. Тебе что, надоело жить?
— Я напомню тебе твои же слова, Барсик: «Если я тебя еще раз увижу, ты умрешь». Но разве ты меня сейчас видишь?
Губы убийцы сложились в легкую ухмылку.
— Забавно, — сказал Барс. — Как твое лицо?
— Хоть ты этого и не видишь, но можешь не волноваться. С моей внешностью, ты ничего не способен сделать; даже в могиле я останусь такой, какая есть.
— Ты убила всех остальных Ос?
— Да. Это немного ограничивает меня, но я предпочту оставаться такой. Как тебе картина?
— Интересная, — ответил Барс. Он все еще не поворачивался на такой знакомый голос. — Ты знала художника?
— Знала, — ответила Оса. — Он умер страшной смертью.
— Его убил один из наших?
— В некотором роде, да.
Оса замолкла, Барс тоже не горел желанием продолжать беседу. Вместо этого он поднялся и передвинул стул к соседней картине. Эта уже принадлежала кисти Шоля. Залитое тьмой пространство и семь толстяков, сделанных из злата. И в этой картине что-то неуловимое есть, хотя выполнена она отнюдь не с таким блеском, как предыдущая. Все детали размыты, лица толстяков нельзя разглядеть, все они немного смазаны. Название тоже непонятное: «Начало».
Слуги перенесли паланкин и поставили рядом со стулом.
— Кто такой этот Шоль? — спросил Барс.
— Очень могущественный человек, — отозвалась Оса.
— Очень могущественные люди умирают быстро, — покачал головой Барс.
— Но только не он. Между прочим, мы с ним много работали.
— Мы?
— Ты ведь встречался с Ежом, думаю, тебе все понятно и без объяснений.
Нос Барса втянул воздух и почуял ее духи. Знакомый аромат, ими пропах весь дом женщины убийцы. Даже сам Барс когда-то пропах ими. Старый дешевый парфюм. И только теперь Барс понял, почему Оса пользовалась всегда этой недорогой маркой — она просто не могла пахнуть иначе. Убив всех остальных себя, она закрепила этот образ, и теперь не могла измениться. А этот образ не делал ее сильной…
— Зачем ты это сделала? — спросил Барс.
— Чтобы перестать быть сильной, — Оса сразу поняла, о чем ведет речь Барс.
— Но зачем?
— Об этом я и хотела поговорить… — начала Оса. — Тебе угрожает опасность, Барс.
— Нам всем она угрожает, — ответил убийца.
— Ты еще слишком молод, чтобы все понимать…
Оса вновь умолкла, собираясь с мыслями. Барс смотрел на картину и не думал ни о чем другом.
— Ты знаешь, что случилось с Кнайтом? — спросила Оса.
— Скорпион рассказывал, — отозвался Барс.
— Значит, Скорпион…
Снова молчанием повеяло от паланкина.
— Если ты хотела что-то сказать, говори сейчас, — сказал Барс. — Я не хочу тратить весь вечер на тебя и твои предупреждения.
— Сколько заказов ты выполнил?
— Тридцать четыре.
— Значит, уже скоро, — из-за ширмы послышался вздох. — Пойми, Барс, твоя сила — это палка о двух концах. Становясь сильнее, надо или становиться самым сильным, или в какой-то момент остановиться.
— Как сделала ты? — теперь в голосе убийцы проскользнула насмешка.
— Нет, я так и не смогла остановиться, и преступила черту. Поэтому и пришлось идти назад и отрезать себе все пути к будущему. Когда-то я была всего лишь чуть менее сильна, чем ты, и Кнайт был. А потом…
Она опять замолчала, будто какая-то сила не позволяла ей продолжать. Возможно там, за ширмой паланкина, вместе с Осой сидит карлик с пистолетом и тычет им ей в висок, когда она подходит к какой-то грани?
— Я не могу сказать слишком многого… — сказала она, будто бы подтверждая его подозрения.