— А что если я буду бегать за какой-нибудь колдуньей?
— Увы… И что он на сей раз натворил, ваш субчик?
— Похоже, то, на что у меня самого не хватило духу… Избавился от жены.
Подобная болтовня всегда приводила старушку в ярость, Гремилли это знал, но продолжал подначивать.
— Как вам не совестно говорить такое! Если вам не повезло со своей, то это не значит, что все жены плохие! Я убеждена, что если бы мой Антуан остался тогда жив, мы бы были с ним замечательной парой!
Гремилли прибыл в Перигё в начале второй половины дня. Он взял такси при выходе из вокзала и сразу отправился в административный центр с целью встретиться с комиссаром Сези, который принял своего коллегу с нескрываемым вздохом облегчения, в чем откровенно и признался своему гостю:
— Вы себе представить не можете, как я счастлив, что вы приехали!
— Почему же, могу, для этого достаточно на вас посмотреть!
— Словно занозу у меня из пятки вытащили! Знаете, для любого местного полицейского нет ничего хуже, чем подобные дела, в которых замешены такие именитые граждане. С одной стороны, следят за каждым вашим шагом, чтобы, не дай бог, поддались влиянию подозреваемого авторитета, с другой, сами на каждом шагу ставят вам палки в колёса.
— Знакомая история. Вы не могли бы мне в общих чертах описать суть дела?
— Хорошо. Ну, в общем, так. Дверь открыта, сейф также открыт, причём без малейшей царапины; жертва не оказывает никакого сопротивления своему убийце, все свидетельствует о том, что мадам Арсизак была убита человеком, которого она хорошо знала и опасаться которого, судя по всему, не имела никаких оснований.
— Разумеется, у вас есть кто-то на подозрении?
— Я предпочел бы, чтобы на этот вопрос вам ответил судебный следователь.
Оба полицейских отправились во дворец правосудия, где были тотчас же приняты следователем Бесси, который чрезвычайно любезно встретил гостя из Бордо и рассказал ему вкратце об убийстве и об обстоятельствах, при которых оно произошло. После того как следователь замолчал, Гремилли задал ему вопрос, на который его коллега предпочел не отвечать:
— Кого-нибудь подозревают, месье следователь?
— Вот, послушайте, как обстоят дела. С одной стороны — весьма очаровательная женщина, в которую влюблен весь город за ее красоту, за ее добродетель, за ее неиссякаемое милосердие по отношению к несчастным. С другой стороны — молодой, умный и очень честолюбивый — заслуженно, впрочем, — магистрат, который, так сказать, без должного почтения, в отличие от общественности, относится к своей супруге и который имеет любовницу, некую довольно неприметную девицу, самостоятельно зарабатывающую себе на жизнь и не обязанную перед кем бы то ни было отчитываться. В момент убийства мадам Арсизак ее муж как раз и находился у этой молодой женщины по имени Арлетта Тане. Добавлю еще, что накануне убийства жертва вроде бы ездила в Бордо навестить свою немощную мать.
— Неожиданное возвращение с целью застать врасплох своего ветреного супруга?
— Возможно, однако точно на этот вопрос могла бы нам ответить только сама мадам Арсизак.
— У меня такое впечатление, месье следователь, что общественное мнение играет в этой истории не последнюю роль.
— Положение, которое занимала в обществе покойная, оправдывает всеобщее возбуждение и объясняет упорство, с которым люди высказывают свое отношение к мадам Арсизак.
— И, разумеется, большинство настроено против мужа, которого отныне считают убийцей?
— Я бы так не сказал. Тем не менее, должен признать, что в основной своей массе — а это касается всех слоев нашего общества — люди настроены достаточно сурово по отношению к прокурору республики.
— А вы лично как настроены, месье следователь?
— Не буду от вас скрывать, что обстоятельства, при которых было совершено преступление, и существование любовницы, к которой питают сильное чувство, меня вынуждали думать, что Арсизак мог быть тем убийцей, которого мы ищем и которого мы обязаны арестовать, однако со вчерашнего дня мое мнение изменилось или, по крайней мере, у меня не стало прежней убежденности в этом.
— Могу ли я вас спросить, почему?
— Потому что кто-то отправил из Бордо, Брива и Ангулема в один и тот же день и на одно и то же имя — месье Арсизака — три почтовых перевода на десять тысяч франков каждый. Это как раз составляет ту сумму, которая была похищена у жертвы. Мне трудно понять, зачем мужу, если допустить, что преступником является именно он, посылать по почте на свое имя деньги, которые он мог бы и не красть, а просто взять и спрятать.