Комиссар осведомился с иронией в голосе:
— По сути дела, вы забыли свое алиби?
— Обстоятельства, разумеется, объясняют этот провал памяти.
— Позвольте мне, месье прокурор, сказать вам откровенно то, о чем я сейчас подумал.
— Прошу вас.
— Не надумали ли вы над нами посмеяться?
— Да уж, для меня сейчас самое время, чтобы паясничать.
С этими словами Арсизак вышел. Следователь растерянно пробормотал:
— Если Музеролль подтвердит свой визит…
— Он его подтвердит, месье следователь, будьте уверены.
— Откуда такая уверенность?
— Мадемуазель Тане работает у него секретаршей.
— Этого врача я знаю давно, месье комиссар. Это не тот человек, который способен пойти на лжесвидетельство, даже если речь идет о спасении друга.
— Мне хотелось бы в это верить, месье следователь.
Доктор Музеролль жил за дворцом правосудия в роскошной квартире, где все, казалось, было предназначено для того, чтобы услаждать взгляд, и говорило о том, что здесь обитает истинный сибарит. Старые предметы из олова, амурные гравюры 18 века, тонкий фарфор и старинные духовые инструменты украшали салон для гостей, в который его провела молоденькая и симпатичная служанка, чью талию элегантно опоясывал фартук, кружева которого гармонично перекликались с кружевной лентой в волосах. Несомненно, врач старался окружить себя не только изящными вещами, но и очаровательными людьми. И полицейский его прекрасно понимал.
К Гремилли вышла мадемуазель Тане.
— Здравствуйте, месье комиссар.
— Здравствуйте, мадемуазель.
— Вы пришли к доктору?
— Да. Служанка, видимо, меня неправильно поняла.
— Нет, правильно. Просто я подумала, что вы пришли из-за меня.
— Если мне будет необходимо вас увидеть, мадемуазель, у меня есть ваш адрес.
— В таком случае, прошу вас следовать за мной.
Доктор Музеролль, оказавшийся низкорослым толстяком; принял полицейского весьма любезно.
— Если не ошибаюсь, месье комиссар, я раньше не имел чести быть с вами знакомым?
— Я из регионального управления криминальной полиции Бордо.
— Должен ли я понимать, что вы пришли ко мне не в качестве клиента, а…
— Нет, доктор, в качестве полицейского.
— Вот как… В таком случае, мадемуазель, будет лучше, если вы нас оставите.
«Славная комедия», — подумал Гремилли, которого начинала бесить эта подчеркнутая любезность, все больше смахивающая на издевку.
— Слушаю вас, месье комиссар.
— Я пришел к вам, доктор, в связи с убийством мадам Арсизак.
— Бедняжка… Какой ужасный конец!
Врач вздохнул.
— Доктор, в ночь, когда произошло убийство, вы выходили из дома где-то около одиннадцати часов?
— Надо подумать. Погодите… Да, я решил пропустить стаканчик у мадемуазель Тане… Спешу заметить, что она была не одна.
— У нее был месье Арсизак.
— Ах, так вам это уже известно?
Комиссар готов был схватить этого человека за лацканы пиджака и встряхнуть как следует, чтобы отбить у него охоту кривляться, да еще с таким цинизмом.
— Мне, действительно, это уже известно. Вы не находите, что время для визита несколько необычное?
— Понимаете ли, мне приходится работать допоздна, и перед тем, как лечь в постель, я обычно позволяю себе небольшую прогулку по старому городу, который я просто обожаю. И вот в эту самую ночь случаю было угодно направить мои стопы на улицу Кляртэ, и когда я проходил мимо дома мадемуазель Тане, я увидел у нее свет и постучал в ставни.
Гремилли чуть не взорвался от негодования. Узнав все от мадемуазель Тане, доктор нагло воспользовался его же историей. Таким образом, он увиливал от любого обвинения, и становилось бессмысленным даже ставить под сомнение его слова. Они все заодно, как воры на ярмарке.
— Арлетта мне открыла, и мне было приятно увидеть там и Арсизака. Он познакомился с Арлеттой у меня, и я, старый холостяк, чувствую себя с ними словно в семейном кругу, по крайней мере до тех пор, пока у них хватает сил меня терпеть.
— В котором часу вы ушли от них?
— Мне, видимо, будет трудно точно ответить на ваш вопрос. Во всяком случае, уже перевалило за час, так как, вспоминаю, что то замётил Арлетте насчет боя ее настенных часов, который мне показался каким-то чудным. Тогда как раз пробило один час.