— Прошу вас, комиссар, возьмите себя в руки. Если вас услышат…
— Меня услышат, можете не сомневаться!..
— Я бы предпочел, чтобы это случилось лишь после того, как у вас будут неопровержимые доказательства. Сядьте.
Гремилли неохотно подчинился и проворчал:
— Иногда, месье следователь, мне начинает казаться, что вы получаете удовлетворение от того, что со мной происходит.
— Я запрещаю так думать, месье комиссар! Я не меньше заинтересован в том, чтобы нашли убийцу мадам Арсизак, и не позволю в этом сомневаться! А теперь я скажу, что в этой солидарности друзей детства есть что-то трогательное и ободряющее.
— Одним словом, вы одобряете их действия?
— Нет. Я просто восхищаясь тем, что они ставят дружбу выше всего, а мне, видимо, этого не дано.
— Ставить дружбу выше правосудия?
— Месье комиссар, я буду признателен, если вы оставите подобные мысли при себе. Да и потом, разве у вас есть основания разговаривать со мной в таком тоне? Многого ли вы добились по сравнению с вашим перигёзским коллегой? Конечно, вы доказали нам, что мы излишне восхищались женщиной, в которой ничего не было, кроме лицемерия. А что толку? Вы хоть на шаг продвинулись в раскрытии преступления? Нет, ведь правда? Так что же вы тогда хотите?
— Мне следует отныне вести себя более разумно, месье следователь.
— Полностью разделяю это ваше мнение, поэтому считаю, что вы погорячились, наскакивая на меня.
— Ладно… Перед тем, как сойти с дистанции, мне бы хотелось еще раз встретиться с мэтром Димешо, который, как мне кажется, является deus ex machina[8] во всей этой истории.
— Ступайте, только постарайтесь позвонить ему предварительно, поскольку мэтр Димешо частной практикой фактически уже не занимается и если и принимает у себя, то лишь по предварительно договоренности и далеко не каждого.
— Простите, месье следователь, но речь идет не о каждом, а о полиции и…
Бесси не дал договорить комиссару, заметив ему самым что ни на есть дружеским тоном:
— Боюсь, месье комиссар, что мэтра Димешо полиция мало волнует.
Глава V
Гремилли напрасно убил два часа, пытаясь добиться встречи с нотариусом. То он только что вышел, то у него важный клиент, и он просил его не тревожить. Не оказали своего воздействия ни фамилия, ни должность полицейского. От этих заранее известных ответов у Гремилли поднималось давление. Попытки Димешо затруднить законный ход судебного дела только подтверждали догадки полицейского о том пренебрежении, с которым мэтр Димешо относился к представителям государственных органов. По телефону ему отвечал один и тот же мягкий, любезный и сочувственный женский голос, который, тем не менее, не мог сказать — месье комиссар понимает, — что мэтр Димешо у себя, если его нет на месте. Комиссару больше ничего не оставалось, как оставить свой номер телефона в гостинице и попросить передать месье нотариусу, чтобы он позвонил ему, как только освободится.
В этот вечер полицейский ужинал без особого аппетита. Он уже приступал к десерту, когда к его столику подошел старый магистрат-пенсионер, которому нравилась здешняя кухня и который частенько сюда захаживал.
— Что-то не ладится, уважаемый месье? — спросил он.
— Похоже на то.
Старик занял предложенное ему место напротив и принялся слушать рассказ несколько обескураженного полицейского. Когда тот замолчал, эмоционально выразив напоследок свое отношение к поведению мэтра Димешо, он сказал:
— Видите ли, с самого рождения человеческого общества в нем всегда можно было встретить людей, чувствующих себя не в своей тарелке, даже потерянными, и испытывающих ностальгическую тоску по более компактным формированиям, какими являлись племена и кланы. В зависимости от своего интеллектуального уровня, они старались возродить их в той или иной форме, ведь одолеть клан гораздо сложнее, чем индивидуума. Конечно, если Вы придете к своему начальству с подобными рассуждениями, оно посмеется Вам прямо в лицо. И все же… Димешо, которого я знаю уже многие годы, как раз и является предводителем такого клана — клана, который, к Вашему несчастью, состоит из людей, чей интеллектуальный уровень намного выше среднего. Вам приходится иметь дело не с одним противником, а с шестью, каждый из которых вполне может сразиться с Вами на равных. Трое из них — юристы, знающие законы если не лучше, то, во всяком случае, не хуже вас. По какой-то причине, о которой мне трудно что-либо сказать, если не объяснять все желанием показать, насколько крепко их чувство дружбы по отношению к тому из них, кто попал в беду, они, как мне кажется, решили прикрыть убийцу мадам Арсизак.
8
Лат.: «Бог из машины», т. е. неожиданно появляющееся (как в пьесах древности — боги) лицо или возникшее обстоятельство, своим вмешательством распутывающее положение.