Старший инспектор мужественно осмотрел труп, обвел взглядом комнату и радостно произнес:
— Добрый вечер! То есть доброе утро! Как твой сынишка, Том?
Фотограф улыбнулся:
— Прекрасно, сэр, спасибо. На этой неделе карантину конец.
— Вот и отлично. — Хемингуэй отвернулся от фотографа и опять уставился на неподвижную фигуру в кресле. — Ну-ну… — проговорил он. — Чего только не случается…
Это было сказано безразличным тоном. Все подчиненные, кроме одного, ждали в почтительном молчании, зная, что какие бы глупости он ни нес, голова у него работает быстро и глупостей совершенно чужда.
— Как вы убедитесь, старший инспектор, — произнес Першор, — преступление совершено при помощи обычной проволоки для вешания картин, обмотанной вокруг шеи потерпевшего, при помощи какого-то неизвестного инструмента. Держа в руке конец проволоки и этот инструмент и стоя у потерпевшего за спиной, убийца быстро обвил ему шею проволокой, подцепил другой конец, соединил концы и несколько раз повернул свой инструмент, вызвав смерть от удушья за…
— Можно подумать, он сам не видит, — перебил Першора Грант. — Вы бы унялись, глупец!
— Секундочку! — Першор раздулся от гнева. — Как вы сами убедитесь, старший инспектор, шея убитого была туго обмотана ниже места, где расходятся концы проволоки, а это означает, что между ними находилось приспособление, которое потом убрали.
— Оно найдено? — спросил Хемингуэй.
— Пока нет, старший инспектор, — признался Першор.
Старший инспектор обвел взглядом комнату:
— Не вижу ничего подходящего. Даже если найдем — что толку? Вряд ли преступник оставил свои отпечатки на проволоке. Вы проверили проволоку, Том? Ничего на ней, конечно, не обнаружите, но надо использовать все возможности. — Он обратился к фотографу: — Мне нужен снимок этого угла с того места, где вы стоите.
Следующие несколько минут Хемингуэй посвятил фотографу. Когда тот, сделав все снимки, которые потребовались, стал собирать свою аппаратуру, он еще немного постоял, изучая картину преступления.
— Если вы закончили, старший инспектор, то «Скорая» готова забрать труп, — напомнил Першор.
— Его нашли в этой позе? Все на месте?
— Из показаний сэра Родерика Уикерстоуна и доктора Уэструтера следует, что никто не дотрагивался до тела. Особенно настойчиво я допросил врача, исходя из того, что он мог попробовать оживить жертву, но он утверждает, что сразу увидел: человек мертв, и не трогал его. Впоследствии полицейский медик…
— В комнате ничего не трогали?
— Ничего, кроме телефонной трубки, висевшей на шнуре: видимо, убитый выронил ее. Ее вернули на рычаги под моим наблюдением, — важно поведал инспектор Першор, — после чего сфотографировали на предмет отпечатков пальцев.
— Хорошо. Тело можно уносить, — распорядился Хемингуэй. — Говорил ли доктор Йоксолл… Не важно, сам узнаю.
Инспектор передал разрешение унести труп, увидел, что Хемингуэй раздвигает тяжелые парчовые шторы за телефонным креслом, и сказал:
— Убийца, без сомнения, прятался за этой шторой, старший инспектор.
— Сомнения есть, и много, — едко возразил Хемингуэй. — Перестаньте величать меня «старшим инспектором» всякий раз, когда открываете рот. Это действует мне на нервы. Я не говорю, что преступник не прятался; но судя по тому, как все выглядит, прятаться ему было совершенно не обязательно.
— Вы хотите сказать, старший… вы хотите сказать, что потерпевший не ожидал нападения?
— Я не жду удара убийцы, когда играю с друзьями в бридж. Все могло произойти так, как вы думаете, но, по-моему, кресло стоит слишком близко к окну, чтобы тот, кто прятался за занавеской, не привлек внимания своей жертвы. Даже если не было шороха, любой сидевший там непременно заметил бы движение занавески хотя бы краем глаза. В этом случае он успел бы оказать хоть какое-то сопротивление. Мы же не наблюдаем ни малейших следов борьбы. Хорошая, чистая работа!
— Жестокое, подлое убийство! — сурово заявил инспектор Грант.
— Вы так говорите, потому что не любите дел об удушении. Все преступники — подлецы. Я видел много гораздо более жестоких убийств, да и вы тоже. — Подождав, пока накрытое тело Сэтона-Кэрью вынесут на носилках из комнаты, он продолжил: — Так на чем мы остановились? Теперь мне хотелось бы узнать, Першор…