Перед маленькой закопченной лавочкой с закрытыми жалюзи стоял встревоженный полицейский, призывавший толпу «проходить и не задерживаться».
Мы остановились. Над дверью была надпись, Пуаро прочел:
– А. Ашер. Да, это, должно быть, здесь… Давайте зайдем внутрь, Гастингс.
Мы пробрались сквозь толпу и обратились к полицейскому. Пуаро предъявил свои рекомендации, которыми снабдил его инспектор. Констебль кивнул и отпер дверь. Мы вошли, обратив на себя внимание всех зевак.
Закрытые жалюзи создавали такую темноту, что констеблю пришлось нащупать выключатель, и маломощная лампочка тускло осветила помещение.
Я огляделся.
Несколько разбросанных дешевых журналов, вчерашних газет. Пыль однодневной давности.
За прилавком – снизу и до самого потолка – ряд полок, забитых табаком и пачками сигарет. Там также стояла пара банок с мятными лепешками и ячменным сахаром. Обычный магазинчик, каких тысячи.
Медлительным гемпширским голосом констебль принялся объяснять:
– Внизу за прилавком, на кипе газет, – там она была. Доктор говорит, и не знала бедняга, кто ударил ее. Должно быть, полезла так вот на одну из полок…
– А у нее ничего не было в руках?
– Нет, сэр, только рядом валялась пачка «Плэйерс».
Пуаро кивнул. Глаза его забегали вокруг маленького пространства, все разглядывая, все замечая.
– А железнодорожный справочник?
– Здесь он был, сэр. – Констебль показал место на прилавке. – Открыт на странице, где Андовер, и перевернут. Как будто он искал поезд на Лондон. Раз так, этот человек вовсе не из Андовера. Конечно же, железнодорожный справочник мог принадлежать кому-то еще, просто забывшему его здесь и не замешанному в убийстве.
– Отпечатки пальцев? – предположил я.
Констебль отрицательно покачал головой:
– Все обследовали, сэр. Ничего нет.
– И на прилавке? – спросил Пуаро.
– Здесь слишком много, сэр! Все перемешалось и запуталось.
– Среди них есть отпечатки Ашера?
– Еще рано говорить, сэр.
Пуаро кивнул и спросил, жила ли женщина здесь же.
– Да, сэр, пройдите в эту дверь. Извините, должен остаться…
Открыв дверь, мы попали в крошечную, аккуратно прибранную прихожую-кухню. Она была обставлена очень скудно и выглядела мрачно. На каминной полке стояло несколько фотографий. Я подошел и взглянул на них. Пуаро присоединился ко мне.
Всего было три фотографии. Первая – дешевый портрет девушки – Мэри Дроуэр. На ней была, безусловно, лучшая одежда, а на лице – деревянная улыбка, которая так часто возникает, когда позируют.
Вторая карточка была подороже. Искусно отретушированное изображение пожилой женщины с седыми волосами. Вокруг ее шеи – высокий меховой воротник. Возможно, это была мисс Роуз, оставившая небольшое наследство, которое позволило миссис Ашер начать свое дело.
Третья фотография была очень старой, затершейся и пожелтевшей. Она воспроизводила державшуюся под руки молодую пару в чем-то старомодном. У мужчины был цветок в петлице, и во всем его виде ощущалось былое веселье.
– Наверное, свадебная карточка, – сказал Пуаро. – Признайтесь, Гастингс, не говорил ли я вам, что она была красивой женщиной?
Пуаро был прав.
От прихожей лестница вела к двум верхним комнатам. Одна из них была необставленной, пустой. Другая, очевидно, являлась спальней покойной и осталась без изменений после осмотра полиции. Пара ветхих одеял на кровати, стопка перештопанного белья в ящике комода, кулинарные рецепты, роман в мягкой обложке под названием «Зеленый оазис», пара новых чулок, пара декоративных фарфоровых фигурок: сильно побитый дрезденский пастух и собака с желтыми и синими пятнами, черный плащ и висящий на вешалке шерстяной свитер – вот и все состояние покойной Алисы Ашер.
Если и были какие-то личные письма, то полиция взяла их с собой.
– Бедная женщина, – пробормотал Пуаро, – пойдемте, Гастингс, здесь для нас ничего нет.
Когда мы снова оказались на улице, он минуту-две поразмышлял, потом пересек улицу. Почти напротив лавки миссис Ашер находилась лавка зеленщика, спланированная таким образом, что большая часть товара находилась снаружи.
Пуаро приглушенным голосом дал мне соответствующие инструкции, затем вошел в лавку. Через одну-две минуты я последовал за ним. В этот момент он торговался насчет салата. Я же купил фунт клубники.
Пуаро оживленно беседовал с женщиной, которая его обслуживала.
– Это ведь прямо напротив вас? Такая сенсация!
Полная женщина, безусловно, утомленная разговорами об убийстве на протяжении всего дня, заключила:
– Хорошо, если б эти зеваки убрались. На что там смотреть, хотела бы я знать?
– Должно быть, вчерашний вечер сильно отличался от остальных, – сказал Пуаро, – возможно, вы даже видели, как преступник входил в лавку: такой высокий блондин с бородой, не так ли? Русский, как я слышал.
– Что? – Женщина живо взглянула на него. – Вы говорите, это сделал русский?
– Я узнал, что его арестовала полиция.
– Да что вы?! – Женщина была возбуждена. – Иностранец!
– Да. Я думал, что вы заметили его вчера вечером.
– У меня не было такой возможности. Вечером самая работа, все время кто-то проходит мимо, идя с работы домой. Высокий блондин с бородой… нет, не могу сказать, что видела такого…
Настала моя очередь.
– Извините, сэр, – сказал я Пуаро, – мне кажется, вы дезинформированы. Коротышка-брюнет, как мне сказали.
Возникла интересная дискуссия, в которую были вовлечены полная женщина, ее худощавый муж и мальчик-прислуга с хриплым лошадиным голосом. Были замечены по крайней мере четыре брюнета, а мальчик-лошадь видел высокого блондина.
– Но тот был без бороды, – с сожалением добавил он.
Наконец наши покупки были сделаны, мы вышли от зеленщика, оставляя наш обман нераскрытым.
– И в чем смысл всего этого, Пуаро? – спросил я укоризненно.
– Черт возьми! Я хотел оценить шансы незнакомца быть незамеченным при входе в лавку напротив.
– Не могли бы вы просто спросить, без таких хитросплетений?
– Нет, мой друг, если бы я «просто спросил», как вы предлагаете, то я бы никаких ответов на все свои вопросы не получил бы. Вы сам – англичанин, а до сих пор не знаете, как англичане реагируют на прямые вопросы. Но моим заявлением и вашим, противоречащим ему, удалось развязать им языки. Мы также узнали, что в то время была самая работа, когда каждый занят своими делами. Да, наш убийца выбрал хорошее время, Гастингс.
Пуаро помолчал и потом добавил с упреком:
– Не кажется ли вам, Гастингс, что у вас отсутствует здравый смысл? Говорю вам: делайте покупки попроще, а вы словно нарочно выбираете клубнику! Она уже подвергает опасности ваш прекрасный костюм. Смотрите, вот-вот протечет.
С некоторым замешательством я осознал, что так оно и было. Я машинально отдал клубнику маленькому мальчику, что показалось тому необычным и подозрительным, а Пуаро добавил к ней салат, окончательно повергнув ребенка в недоумение.
Он продолжал морализировать:
– У дешевого зеленщика не бывает клубники. Клубника, не считая свежеснятой, перерабатывается в соки. Банан, немного яблок, ну хотя бы капуста… но клубника!..
– Это первое, о чем я подумал, – извинялся я.
– Сказывается недостаток вашего воображения, – сурово заметил Пуаро.
Он приостановился.
Дом и магазин справа от дома Ашер был пуст. В окне виднелась табличка: «Сдается». По другую сторону располагался дом с неопрятными муслиновыми занавесками.
К этому дому и направился Пуаро и, так как у входа не было звонка, размашисто постучал дверным кольцом.
Дверь открыли не сразу. На пороге стоял очень чумазый мальчик с весьма примечательным носом.
– Добрый вечер, – сказал Пуаро, – твоя мама дома?
– А? – сказал ребенок.
Он уставился на нас недоброжелательно и очень подозрительно.
– Твоя мама, – повторил Пуаро.
Потребовалось секунд десять, чтобы до мальчика дошло, после чего он повернулся и, крикнув наверх: «Мам, тебя!», исчез в темноте.