— Не портите дело, Плейделл! — убеждал его он. — Вы дали слово ничего не предпринимать, если я буду держать вас в курсе, и я выполняю обещание. Мы обязательно доберемся до истины. Морсби прямо заявил мне, что у него уже есть идея насчет личности человека, оставившего отпечаток.
— В самом деле? — энергично осведомился Плейделл, прекратив измерять шагами комнату. — И кого же он подозревает?
— Морсби не назвал мне имя, — не без смущения признался Роджер. После заявления о том, что он со Скотленд-Ярдом как рука в перчатке, было нелегко объяснить, что рука не совсем в перчатке. — Хочет сначала удостовериться в своей правоте. Не сомневаюсь, что тут не обошлось без старшего инспектора Грина, которому явно не по душе, что я путаюсь под ногами у полиции. — Роджер постарался свалить все на зависть Скотленд-Ярда к одаренным любителям.
— Но Морсби думает, что знает убийцу? — спросил Плейделл, оставляя без внимания профессиональную ревность. — Ну, это уже что-то. Господи, Шерингэм, только бы они поскорее поймали этого мерзавца! Я не буду знать покоя, пока это не произойдет. Прочитав в газете о той несчастной девушке, я не мог отделаться от чувства вины. Мне казалось, что я должен был как-то предотвратить это.
— Понимаю, — кивнул Роджер. — Я чувствовал то же самое. Конечно это абсурд, но меня бросало в дрожь при мысли, что мы с вами, должно быть, уплетали омлет с вареньем, когда эту девушку убивали. Помню, я говорил это заместителю комиссара. — Роджер не собирался намекать на то, что, хотя тупые инспекторы ему не доверяют, заместители комиссара буквально едят у него из рук, нослова сами сорвались у него с языка.
— Заместитель комиссара? Ах да, сэр Пол Грейем — кажется, он сейчас занимает эту должность. Я немного с ним знаком.
— Да, он упомянул, что знает вас. Слушайте, Плейделл, — твердо сказал Роджер, — перестаньте ходить взад-вперед, налейте себе виски с содовой и сядьте возле камина. Я хочу поговорить с вами, но не могу этого сделать, пока вы бродите, как лев в клетке.
— О чем вы хотите поговорить?
— Разумеется, о деле. Я всегда должен с кем-нибудь говорить о расследовании, — откровенно признался Роджер. — Конечно это тяжкое испытание для моих жертв, но мне здорово помогает прояснить идеи, роящиеся у меня в голове.
— Ну, можете пользоваться мною в качестве собеседника хоть до рассвета, — с печальной улыбкой сказал Плейделл, — и чем больше вы будете говорить, тем лучше для меня. Пожалуй, я в самом деле налью виски и сяду, дабы продемонстрировать, что готов вас слушать. — Он так и сделал.
Роджер набил и зажег трубку.
— Вот что я хочу вам сообщить, — начал он, — и вы поймете, почему полиция, включая моего друга старшего инспектора Морсби, в данном случае не подходит на роль моего наперсника. Я чую нутром, что Скотленд-Ярд идет по неправильному пути!
— Вот как? — осведомился Плейделл с интересом, достойным подлинного Ватсона.
— Да. Это относится и к бумаге с запиской леди Урсулы, на которую они возлагают такие надежды, и к сегодняшнему убийству. По-моему, такое преступление невозможно раскрыть с помощью обычных методов британской полиции. Здесь в основе психология, и я убежден, что до истины можно добраться только психологическими методами.
— Я склонен с вами согласиться, — кивнул Плейделл.
— Возьмем, к примеру, этот отпечаток, — продолжал Роджер. — Какой от него толк, если по нему нельзя обнаружить соответствующий палец? В полицейской картотеке его наверняка не найдут — ведь это не обычный взломщик. Им можно воспользоваться только для проверки, когда подозреваемого арестуют, но не для его поисков. А описание консьержем мужчины в синем пальто и с замшевыми перчатками может подойти к нескольким тысячам молодых людей только в одном Лондоне. Нет, чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что сегодняшнее преступление не поможет нам найти убийцу. Это означает, что полиция окажется отброшенной на предыдущую стадию и вновь сосредоточится на записке. Конечно они могут добиться каких-то результатов, но я в этом Сомневаюсь.